Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха

Лишь спустя два года брат встал на ноги. Пользовался тростью, вместо одной кисти – протез, на другой руке не хватало пальцев, одна нога короче другой. Еще год ушел на полную реабилитацию. В первое время Валера, конечно, оставался в подавленном настроении, но, как только немного пришел в себя, его оптимистичная натура взяла верх. Силой духа он обладал невероятной. Заново научился ходить, сам водил машину, несмотря на протез, и левой рукой, тремя пальцами, очень хорошо стрелял из пистолета.

Как-то раз мы поставили в двадцати пяти метрах от него бутылку. Валера говорит: «Горлышко!», и – раз! – выстрелил из своего ПСМ (это такой маленький пистолет для командного состава) и сбил горлышко. Он всегда был очень хорошим стрелком, но я и предположить не мог, что после ранения мастерство сохранится.

Брат попытался реализовать себя в бизнесе и преуспел: придумал и осуществил несколько успешных проектов. Присущая ему фантазия и смекалка вновь забили ключом.

Однажды Валера познакомился с каким-то человеком из Болгарии, и они решили организовать совместный бизнес. Брат поехал в Болгарию и там на пляже увидел мотодельтаплан, на котором катали людей. Дельтаплан, да еще и с мотором! Валера тут же загорелся, купил себе такой же и привез в Армению. Дельтаплан его вдохновил! Ведь брат с детства мечтал быть летчиком, но свою мечту так и не осуществил. К тому же, летая, он мог забыть о тех ограничениях, которые постоянно ощущал на земле из-за ранений.

С того дня Валера каждую неделю регулярно ездил на машине в Арзни, маленький городок, где была полоса для спортивных самолетов, и летал. Часто приглашал с собой друзей, сажал их рядом, катал. Вскоре он полностью освоил мотодельтаплан, и ему стало скучно просто летать. Брат решил научиться разным сложным фигурам пилотажа. Отличный водитель, теперь он стал таким же дельтапланеристом. Обожал рискованные трюки – например, вогнать дельтаплан в крутое пике, а потом резко взмыть наверх. Наверное, ему нравилось ощущение свободного падения. В один из первых январских дней 1999 года Валера в очередной раз поехал летать. Сделал круг над горами, потом, как обычно, резко спикировал, но, когда попытался выйти из пике, что-то случилось. Может быть, он слишком круто взял вверх, а может, внезапно дунул сильный встречный ветер. Дельтаплан перевернуло, его крылья сложились, и он рухнул на землю.

Валера погиб.

Взятие Шуши

После Ходжалу мы провели серию успешных военных операций, которые позволили нам установить контроль практически над всеми азербайджанскими селами – опорными пунктами внутри Карабаха – и разблокировать дороги везде, кроме Шушинского района. Это давало нам бóльшую свободу действий, но общая блокада Карабаха продолжалась. Связь с Арменией, а значит, и внешним миром осуществлялась лишь несколькими вертолетами Ми-8. Они доставляли самое необходимое, в основном горючее и боеприпасы, и каждый полет проходил на грани риска: в любой момент вертолет могли сбить.

Обстрелы, идущие из Шуши, многократно усилились после переброски туда нескольких ракетных установок «Град». Из высокогорной Шуши, расположенной всего в шести километрах по прямой от Степанакерта и на четыреста метров выше него, город был виден как на ладони, до мельчайших деталей, и каждый дом, каждая улица представляли собой идеальную мишень. Стреляющие корректировали огонь на глаз, они и без приборов отлично видели, куда попали снаряды. Впрочем, стреляли бессистемно, беспорядочно и жестоко, стреляли днем и ночью, с очевидной целью – стереть Степанакерт с лица земли. Говорят, что азербайджанские военные иногда даже просто развлекались таким образом, и один из них (офицер Азай Каримов) позднее рассказывал в интервью, которое часто цитировали в различных СМИ: «Любой мог проснуться утром с похмелья, после ночной попойки, пойти к орудию и стрелять, стрелять, стрелять по Степанакерту без цели, без каких-либо координат – куда-нибудь да попадешь».

Еще совсем недавно в перерывах между обстрелами степанакертцы выбирались из подвалов на улицы, что-то ремонтировали, восстанавливали, пытались наводить порядок; теперь все это стало невозможно да и бессмысленно. Огонь велся беспрерывно, лишь иногда вдруг неожиданно затихая на короткое время, может, на час – наверное, когда солдаты отвлекались на обед. Каждый день приносил новые жертвы, и люди покидали свои убежища лишь по острой необходимости. Город разрушался на глазах, ни в одном из пока еще уцелевших домов в окнах не осталось стекол. Мы уже давно жили без света и тепла, с острым недостатком еды, а теперь к этому добавилась новая проблема: ходить за водой стало рискованно. Удивительно, но даже в эти тяжелейшие дни карабахцы мужественно переносили все невзгоды. Никаких жалоб, стенаний. Даже убитых стали хоронить почти без слез. Видимо, и впрямь наше упрямство какое-то особенное, даже иррациональное.