Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

– Скотина! Видишь камни?! Бери больше, кидай дальше!

Скоро на небольшом пространстве платформы суетились два десятка молодых и не очень молодых необученных и неприкрытых ничем, кроме убогих накидок, метателей камней. Достаточно быстро, по совету того самого первого грека, которого Германик вытащил в ад, схватив за волосы, защитники крепости разделились. Мальчишки-анты подносили камни с дальних запасов, рассредоточенных по всей платформе, а гребцы посильнее, следуя примеру Идария, с силой бросали эти камни вниз, где по расчетам должен был находиться мостик через ров.

Германик был профессионалом войны, поэтому даже в критический момент схватки подсознательно отмечал детали, которые, возможно, могли понадобиться в будущем. То, что будущее непременно состоится, он не сомневался, иначе бы не сделал блестящую карьеру при дворе Валента. А император, как известно, окружал себя не просто преданными офицерами, но прежде всего теми, кто имел боевой опыт и не сомневался в победе.

Вот и сейчас, руководя разношерстной командой метателей камней, римский офицер на мгновение задержался взглядом на двух курносых белокурых мальчишках. Двойняшки? Да, точно двойняшки! Присмотреться внимательнее возможности не было, но краем глаза он заметил, что возле мальчишек суетится красивая антка. Она буквально силой отбирала у них тяжелые камни и, пренебрегая опасностью, сама устремлялась к кольям, бросала камни вниз на головы сарматов.

Свист стрел с той стороны начал стихать. Без сомнения, у сарматов, которые поддерживали прорвавшуюся через ров группу, заканчивались припасы. Вовремя. Константин Германик огляделся, чтобы лишний раз убедиться в том, что и запасы камней тоже истощились. Кажется, на площадке перед деревянной лестницей, ведущей на вал, он видел мешки с землей. Быстро приняв решение, трибун, перекрывая звуки схватки: крики, плач и стоны, зычно гаркнул, адресуясь Хромому Ждану:

– Охотник, внизу мешки с землей! Переведи своим, чтобы подняли их наверх!

Ждан, умудрившийся даже на покалеченной ноге бодро скакать между кольев, выцеливая сарматов, как дичь, на миг оторвался от охоты. Хоть и не военный человек, но все же соображал быстро! Что-то хрипло прокричал мальчишкам. Те с готовностью бросились к лестнице, ведущей вниз. Дети есть дети. Даже в этот момент некоторые толкали друг друга и смеялись.

Мешки с землей, предназначенные для укрепления крепостных ворот на случай таранного удара, доставили на площадку. Красивая антка с натугой подняла первый мешок. Римлянин, действуя, скорее, по наитию, жестом предложил ей опустить груз. Потом вспомнив, что женщина понимает по-гречески, коротко бросил:

– Справимся без тебя. Уводи мальчишек в укрытие.

Женщина бросила на него такой счастливый взгляд, что он опешил. Опомнился быстро и не оглядываясь поспешил к своим гребцам:

– Каждому взять по мешку. Бросать одновременно по моей команде.

Гребцы, разобрав тяжелые мешки, притаились за высокой деревянной стеной.

– Приготовились! – Трибун приник лицом к обзорной бойнице, одновременно рукой указывая, из какого именно места следует бросать мешки.

Внизу сарматы, дождавшись, когда град камней стих, толпой устремились на хлипкий мостик, пытаясь поскорее проскочить назад. Германик махнул рукой: «Бросай!»

Гребцы поднялись и разом сбросили тяжелые мешки, круша шеи, ломая позвоночники, оглушая и убивая степняков. До самого неба донеслись вопли ужаса и отчаяния.

В бессильном гневе закричали сарматы с другой стороны рва, желающие сейчас, немедленно отомстить за павших побратимов, но стрел-то у азартных стрелков уже не осталось! Хромой Ждан, не таясь от врагов, поднялся во весь рост над кольями и что-то прокричал противникам. Слышно были, как те взвыли от обиды.

– Чем ты их так достал? – полюбопытствовал Германик, когда охотник, сильно припадая на порядком натруженную за день ногу, подошел к нему.

– Посоветовал трахнуть своих кобыл, коль антские женщины им сегодня не дали! – излучая невыразимую радость, доложил Ждан.

Трибун, который, по его собственному мнению, безусловно, обладал чувством юмора, на этот раз даже не ухмыльнулся. Не до того! Оглядел грязную, пропитанную кровью площадку. Распорядился унести четверых убитых, включая мальчишку, и двух раненых стрелков-антов. Осторожно выглянул за частокол. Сарматы ушли далеко в степь, оставив десяток неподвижных тел возле земляного вала.

– Калеб! – обратился офицер к чернокожему гиганту. – Оставайся «на стене»!

Он осмотрелся, ища глазами грека-переводчика. Того, естественно, нигде не было. Однако Калеб все понял правильно и без перевода. Убедившись в этом, командир добавил:

– Я тебе пришлю еще двух антов. – Он показал два пальца на руке. Калеб кивнул.

Деревянная площадка опоясывала городище на Юрьевой горе внутри острого высокого частокола. «Пока окончательно не стемнело, надо бы оглядеть все вокруг, но как это сделать без сопровождающего?» – подумал Германик.

– Где та женщина, белокурая антка, которая назвалась главной?! – спросил он у Хромого Ждана, который замешкался перед крутым спуском.