Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

Два человека, стоявшие рядом с трибуном и услышавшие его слова, реагировали по-разному. Солдат Тирас кивнул. Гражданский Иннокентий в волнении дернул куцую бороденку так, что чуть не вырвал остатки волос:

– Но это же смертельно опасно! Кто пойдет за стену под сарматские мечи?

– Не ты, – успокоил его трибун. И уже обращаясь к Тирасу, скомандовал: – Ты – за главного. Возьмешь Идария, Овдия, Маломужа и Кожемяку. Из гребцов выбери пять добровольцев… Нет. Пожалуй, добровольцев выберет Овдий. Ему не откажут. Гребцы должны подносить из крепости сухой хворост, иначе недавно срубленные сосновые ветки не загорятся. Если уцелеете, на обратном пути разрушите мост.

Не моргнув глазом фракиец Тирас выслушал приговор. Однако уходить не спешил. Встретив удивленный взгляд командира, спросил бесстрастно:

– Позволь обратиться, трибун!

– Позволяю.

– Если пойдем сейчас, никто не вернется. И на стенах бойцов не останется. Отдай приказ на ночную вылазку.

Германик задумался. Ночная атака, исходя из его военного опыта, чаще всего заканчивалась безрезультатно. Части терялись в кромешной тьме, посыльные не находили командиров, а враг в результате оказывался в твоем тылу. Он совсем уже было решил отказать от предложения, но внезапно подал голос кормчий Иннокентий:

– Любезный Константин, кажется, я знаю выход!

Римлянин брезгливо поморщился, услышав такое обращение, но слова «знаю выход» заставили его сдержаться.

– Говори! – ответил сухо.

Иннокентий несколько многословно изложил суть своего плана. По его словам, когда-то в Британии, в портовом кабаке, он услышал удивительную историю о том, как маленькие пикты уничтожили большую часть очередной флотилии северян, которые, как известно, давно нацелились на щедрый и теплый зеленый остров. Пикты закололи своих свиней, натопили из свиного сала жир, начинили им льняные мешочки, предварительно продырявив каждый в нескольких местах. Мешочки те, размером чуть больше камня из пращи, перевязали прочной веревкой, оставив достаточно длинный конец. Ночью, пока северяне по своему обычаю напивались на берегу возле костров, десяток маленьких храбрецов подобрались к кораблям. Каждый пикт нес по несколько мешочков со свиным жиром. Достигнув цели, они сильно сжали мешочки. Через отверстия жир выступил наружу и его тут же подпалили. Огненный снаряд осталось сильно раскрутить в воздухе и забросить внутрь вражеского корабля.

– Заметьте, корабли были пропитаны влагой, куда больше, чем куча сосновых веток, что насобирали сарматы, – меланхолично закончил кормчий. – Тем не менее все они сгорели.

Трибун удивился, но виду не подал. То, что при осаде крепостей в Средней Азии широко использовалась смола, он, безусловно, знал. Но в здешних местах смола на вес золота, ее привозят издалека, с гор, где издавна обитало дакийское племя карпов. Горы поэтому названы Карпатскими. Смолу эту анты только на украшения и пускают… «Впрочем, все равно идея не годится».

– Где мы возьмем столько свиней? – мрачно осведомился трибун у Иннокентия.

– А свиньи-то нам и не нужны, – на диво бодро ответил Иннокентий. – В одном из местных хранилищ я видел большие деревянные бочки, доверху наполненные свиным жиром.

– А мешки? Там, случайно, мешки не хранятся?

– Нам не нужны мешки, нам нужны мешочки.

С этими словами кормчий стянул с себя льняную рубаху. Острым и узким рыбацким ножом аккуратно отрезал рукав. Снял с шеи просмоленный шнурок с какой-то ракушкой-амулетом, туго перевязал один конец рукава. Получился на диво крепкий мешочек, который оставалось наполнить жиром и перевязать с другого конца прочной веревкой.

Внезапно всегда сдержанный фракиец рассмеялся от счастья. Он понял, что сегодня не умрет.

Остаток дня в крепости все были заняты делом, и все как один, включая мальчишек, оказались в рубахах без рукавов. Страхуясь, Константин Германик велел изготовить как можно больше огненных зарядов.

В разгар приготовлений к трибуну подошел Эллий Аттик.

– Она уплыла? – осведомился тихо. Вне всякого сомнения, он был в курсе всего.

Трибун в этом не сомневался, поэтому ответил коротко:

– Да, конечно. А зачем спрашиваешь?

Аттик, загибая пальцы, произнес:

– Ей нужен день, чтобы добраться до града Божа. Полдня, чтобы убедить старика собрать достаточно сильный отряд, и день пути назад. Судя по всему, мы должны продержаться три дня. Разрушенный мост даст нам отсрочку на день от силы. Ров сарматы рано или поздно снова завалят ветками, у них лошади, и проблем с доставкой порубленных деревьев не будет.

– Лицедей, что ты предлагаешь?! – раздраженно спросил Константин Германик.

Грек, никак не отреагировав на «лицедея», скривил и без того морщинистое лицо.

– А ты не думал уйти сегодняшней же ночью?

– Великий Митра, куда уйти?! – с трудом сдержался римлянин.

Аттик кивком головы указал в направлении входа в подземелье.

– А-а, – сказал Константин Германик. – Ну, конечно же. Даже ты всего не знаешь.

Слово за словом, он рассказал о том, что произошло в подземной пещере.

Жадно все выслушав, бывший актер брезгливо поморщился: