Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

– Тут два символа, – внимательно присмотревшись, объявил Эллий Аттик. – Первый, волнистая линия, означает воду, второй – существо с птичьей головой, скорее, символизирует бога смерти или просто мир мертвых. Поскольку иероглифы находятся возле извивистой синей полоски, которая, надо полагать, изображает реку, то отсюда я делаю вывод. Иероглифы, скорее всего, обозначают слова Мертвая река.

Кстати, трибун, я тут припомнил нечто, подтверждающие мои слова. Мой великий предшественник и, безусловно, дальний родственник историк Геродот, описывая Скифию, упоминал о некой реке под местным названием Эксампей, что значит «мертвая вода». Наверное, именно с этой рекой мы скоро и встретимся.

– Настораживает само наименование, – в раздумье заявил Германик.

– Согласно Геродоту, река получила свое название от обычая скифов хоронить в ней своих покойников, – объяснил Эллий Аттик. – Но что-то мне подсказывает, что красное пятно как раз в том месте, где обозначено впадение Мертвой реки в Гипанис, предупреждает не только о призраках ушедших скифов. Оно недвусмысленно намекает на нечто более серьезное.

– Тут еще красные точки и рядом с ними иероглифы, – присмотрелся к карте Константин Германик.

Но грек, вместо того чтобы растолковать смысл древнеегипетских символов, вдруг схватился за грудь.

– Очень болит! Сейчас упаду и уйду из бренной жизни. Работа на банке гребца добила великого актера.

– Ладно, отдохни, – милостиво согласился трибун. – На этот раз ты, кажется, не сбрехал. Но учти, ты еще понадобишься.

Дождавшись, пока Аттик схоронится за тюками с товаром, он обратился к фракийцу.

– Давай остальные свитки.

Другие папирусы были на греческом, все скреплены личной печатью и подписью Префекта Священной опочивальни. Несколько рекомендательных писем: к еврейской общине Самбатаса; сирийской общине; германским купцам: саксам и фризам. Константин Германик нетерпеливо свернул папирусы, сунул их в походный сундучок. «Может и пригодятся, не выбрасывать же товар за борт, если его можно продать».

Остались не просмотренными два свитка. Трибун уже подумывал: не сунуть ли их в сундук вместе с другими, но что-то его остановило. Один за другим Германик развернул и прочел оба папируса. Это были письма Префекта Священной опочивальни антскому князю Божу и королю готов Германариху.

Текст обоих писем был практически одинаков. В выспренних красочных словосочетаниях, на принятой в государственном делопроизводстве латыни, Префект Священной опочивальни восславлял мудрость и удачливость государей, их воинскую доблесть, о которой наслышан «Великолепный государь мой, августейший Валент».

Чтобы ни у кого не оставалось сомнений в дружественности намерений, Префект Священной опочивальни обращался к королю готов и царю антов, употребляя традиционное словосочетание, хорошо знакомое Константину Германику, многократно бывшему свидетелем аудиенций варварских владык при дворе: Sociuse tamicus populi. «Союзник и друг римского народа».

Уже в деловой части обоих писем речь шла об упорядочении и увеличении объемов торговли с антами (или готами в другом письме). Далее следовал список возможных вооружений: от мечей до щитов включительно.

Не искушенный в тонкостях большой политики, трибун Галльского легиона был поражен подобной перипетией. Вооружать обе стороны? Ну, понятно, что можно и нужно вооружать антов, которые временно сковали войска готов, не позволяя им пощупать мечом Империю. Но для чего тогда подкармливать собственно готов?

Прямолинейность, воинское честолюбие и полное пренебрежение к жизни врага Константин Германик унаследовал от отца. В дар от матери получил если не любовь, то уважение к классической греческой культуре. Молодая жена Елена за неполный год, что они прожили вместе, сумела привить мужу трезвый расчет.

Вот и сейчас, хорошо взвесив все за и против, трибун пришел к выводу, что, собственно, Префект Священной опочивальни проделал то же, что и Сципион-младший, готовясь к решающей битве с Ганнибалом.

Помнится, римский полководец, воспользовавшись распрями в стане нумидийцев, союзников Ганнибала, убил одного и подкупил другого их вождя. Таким образом Сципион приобрел лучшую легкую кавалерию Средиземноморья. В решающий момент битвы с Ганнибалом нумидийская кавалерия обошла фланги карфагенян, дав возможность тяжелой римской пехоте устроить Ганнибалу кровавый пир.

Победная для римлян битва при Заме стала достойным отмщением битвы при Каннах, где именно нумидийская кавалерия, бывшая тогда союзником Карфагена, решила исход схватки, атаковав римлян с тыла.

Сципион-младший выиграл битву еще до ее начала, разделив силы врага. Его легион первым вошел в Карфаген, покоренную и ненавистную столицу извечного врага Рима.

Уверивши себя в том, что Префект Священной опочивальни поступает правильно (а как же иначе может поступать ближайший советник любимого императора?), Константин Германик еще раз внимательно просмотрел оба письма.