Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

Только под вечер повезло. Трибун, услышав пронзительный свист Люта-Василиуса, посмотрел в направлении, указанном кормчим. Базальтовая скала, больше похожая на крепостную стену, перегородила полреки. Перед ней, ближе к берегу, вода нанесла песок, намыв отмель.

Лют-Василиус резко повернул лодку, целясь прямо за базальтовую громадину, где течение ослабевало. Константин Германик понял замысел бывшего речного пирата. Солнце садилось, с последними лучами можно будет, обогнув скалу, выскочить прямо на отмель. В темноте они смогут переночевать, будучи в безопасности от возможного обстрела сверху.

Так оно и случилось, все уцелели и с первыми лучами солнца отправились в путь.

Минуло еще два дня кошмарного перехода по реке, зажатой с двух сторон высокими скалами. Впрочем, иногда каменные своды и ворота расступались, открывался вид на далекую желто-зеленую степь. Приставать к берегу было неразумно, обходились ночевками на небольших каменистых плато, выступавших из воды. «Зима была очень снежной, – со слов Маломужа поведал Лют-Василиус. – Большая вода скрыла пороги, которых на этом участке реки, как дословно сказал ант, как «трижды пальцев на одной руке». Нам повезло с природой, не приходится самостоятельно перетаскивать лодию по берегу, обходя пороги».

В начале третьего дня Маломуж понятным жестом указал на громоздившийся посреди реки базальтовый островок, омываемый злой и нетерпеливо бурлящей водой.

К трибуну пробрался Лют-Василиус:

– За поворотом, или «коленом», как выразился наш ант, Гипанис уходит вправо. Разливается широко, начинается смешанная зона, где чередуются степь и лес. Постепенно лесов становится все больше, но туда надо еще доплыть. Маломуж сказал, что впереди, прямо на повороте реки, антское селение, где можно купить еду. Что для нас очень важно, командир. Гребцы долго не выдержат, питаясь размоченными в Гипанисе сухарями.

Германик раздумывал недолго:

– В разведку идут Тирас и Овдий. В само антское городище не заходить ни в коем случае. Обойти кругом, посмотреть: нет ли следов конных. Полсотни готов на стены не полезут, устроят засаду где-то по дороге к селению.

В этот момент внезапно сменился ветер, сильный порыв со стороны того самого антского «колена» внезапно донес до аристократических ноздрей римлянина весьма ощутимый запах гари. Трибун мигом взглянул на Люта. Бывший пират едва заметно кивнул в ответ. Мол, «тебе не показалось, я тоже успел учуять».

– Кажется, разведка уже не требуется, – заявил командир. – Засада любит тишину, а не большой огонь. Гребцам – принять пищу, солдатам – закрыться броней. Кстати, Тирас, у тебя нюх выдающийся. Поищи в закромах купца самый большой щит, отдай Маломужу. Нет, лучше сразу два щита. Иннокентий – правит кормовым веслом в конце судна, Лют – на носу. При обнаружении вражеских стрелков гребцы моментально разворачиваются и, что есть силы, налегают на весла, плывем в обратном направлении. Даем деру, иными словами. Всем все ясно?

Испуг сплотил гребцов, а солдаты быстро натянули доспехи, кольчуги, что у кого было и что удалось потихоньку стянуть из контрабанды покойного Аммония.

Со всеми предосторожностями двинулись вперед, причем Маломуж все время норовил упрятать лодию в тени больших скал.

Наконец вышли к «колену», где Гипанис резко уходил направо. Тут уже запах гари, смешанный с отвратительным духом недавно сожженных живых тел, стал настолько явственен, что некоторые гребцы натянули на лица шейные платки, до того защищавшие от прямых лучей солнца их грязные шеи.

Слева на горке открылось антское городище. Вернее, то, что от него осталось. Сгоревшие до половины ворота, несколько черных неуклюжих фигурок, насаженных на острия палиц, вкопанных в защитный вал. Издалека было видно, что ров, окружавший городище, забит трупами животных. Коровьи ноги и лошадиные копыта нелепо и страшно торчали из длинной водной ямы.

Тут раздался такой вой, что все, включая Константина Германика, невольно вздрогнули. В ужасе и отчаянии катался по дну лодии Маломуж.

– Остановите его! – мигом скомандовал трибун. – Он нам лодку опрокинет.

На анта навалились сразу несколько гребцов. Лют-Василиус присел на корточки возле гиганта, успокаивая, провел рукой по густым черным волосам. Маломуж заплакал.

– У него там семья оставалась, – перевел неразборчивую речь анта Лют-Василиус. – Жена и двое сыновей. Говорит, что не хочет больше жить.

– Ант нам живой нужен, – как всегда вслух подумал Константин Германик. – Пусть Овдий зайдет в городище, разведает, что да как.

Франк понуро кивнул. Даже он понял, что убийство римского офицера трибун не простил. Если в сожженном городище – засада, ему не уцелеть. Палач не понадобится.

Ох, как длинна и неумолима рука Империи!

Поняли это и солдаты, молча провожавшие гребца в разведку, которая вполне могла стать последней в его жизни.