Французский философ Морис Мерло-Понти писал, что тело «является нашим общим средством обладания миром». Он говорил о том, что если тело, носившее обувь, неожиданно теряет ноги, то возникает диссонанс между существующим на настоящий момент телом и телом привычным. Если тело — это инструмент обладания миром, то мозг должен разобраться с этим миром. Если возник диссонанс между привычным ощущением себя и ощущением себя в настоящее время, то не возникает ли некоторое подобие фантомного «я», вера в то, что старое «я» все еще где-то присутствует?
Будучи ребенком, я даже не подозревал о том, что стану хирургом. В отличие от многих сверстников, с которыми я изучал медицину или проходил медицинскую практику, в детстве у меня никогда не было осознанного стремления стать врачом. Я вырос в Лос-Анджелесе и вообще не думал о карьере в какой-либо профессиональной сфере. Я точно не был молодым человеком,
Потом я решил, что хочу продолжить учебу, но по медицинской линии. Все кураторы и советники по работе со студентами и абитуриентами считали, что я просто попусту теряю время. Они утверждали, что я уже «выпал из обоймы» и не смогу вернуться в учебное заведение и сделать карьеру. Тем не менее я окончил местный колледж в Комптоне, затем университет, медицинскую школу и стал хирургом.
Я отец, хирург и житель Лос-Анджелеса. Это можно сказать обо мне как о личности и о моих достижениях. Но какой я на самом деле, в душе? Я никогда не боялся выступать против общепринятых понятий и точек зрения, далеко не всегда шел со всеми в ногу и всегда считал, что гуманизм — это главный принцип моих взаимоотношений с пациентами. И поэтому я не испытываю никакой гордости по поводу той роли, которую сыграл в судьбе пациента, согласившегося на гемикорпорэктомию. Несмотря на то что я был опытным хирургом, я пошел у всех на поводу и не стал оспаривать решение, принятое на совете мультидисциплинарного комитета, хотя вполне мог хотя бы предложить менее радикальный и более щадящий подход. Я позволил совету повлиять на мои собственные отношения с пациентом, которые для меня священны. Я смирился и молча согласился с мнением группы, хотя понимал, что веду себя как предатель. Мое настоящее «я» вступило в противоречие с моим привычным «я», и от этого мне было очень больно.
С течением жизни понимание на самом фундаментальном уровне того, кто ты есть, очень редко меняется. Это не означает, что мы не в состоянии учиться и развиваться. Но что же дает нам ощущение собственной уникальности? На протяжении тысячелетий люди считали, что это душа. Однако научные открытия, совершенные за последний век, показывают, что единственный ответ на этот вопрос — мозг. Американский философ Патриция Смит Черчленд писала: «Именно наш мозг дает нам ощущение самости, ощущение бытия и индивидуальности, которые не исчезают с возрастом».
Считается, что самосознание возникает в доле головного мозга под названием «островок» (также инсула (с лат. insula — остров), или островок Рейля). Это своего рода остров внутри переливчатого опалового купола нейронов головного мозга, купола, который развился настолько сильно, что ему пришлось сжаться в черепной коробке, как гармошке, чтобы там поместиться. Он находится между лобной и височной долями, отвечающими за чувства и логику. Островок как бы прячется в головном мозге и, в свою очередь, скрывает наше внутреннее «я».
На протяжении большей части истории головной мозг был для нас загадкой, объяснить которую пытались только философы. Лишь в конце XIX века два великих мыслителя выдвинули предположения о том, что такое мозг человека и в какой экосистеме он функционирует. Американский философ Уильям Джеймс описывал процесс познания, или когнитивность, как потоки мыслей, а нейробиолог Сантьяго Рамон-и-Кахаль, увидев нейроны под микроскопом, назвал их «таинственными бабочками нашей души». Ни Сантьяго Рамон-и-Кахаль, ни Уильям Джеймс не описывали мозг как что-то, имеющее отношение к соединениям, связям или проводам. Они сделали предположение о том, что мозг — это живая вселенная, в которой на протяжении всей нашей жизни из стволовых клеток рождаются нейроны, и их клеточная судьба в буквальном смысле определяется нашими мыслями, эмоциями и намерениями. Эти фундаментальные представления актуальны и сегодня, особенно при операциях на мозге под местным наркозом, когда пациент бодрствует. Это дает нам возможность глубже проникнуть в экологию нашего разума.