Жизнь на кончике скальпеля. Истории нейрохирурга о непростых решениях, потерях и надежде

Потом на протяжении нескольких месяцев меня преследовала идея фикс: я думал о биологическом нарративе того, как рак груди распространяется в аквариум плавающего в черепе мозга. Это худшее место, в котором может появиться рак. Некоторые люди с четвертой стадией живут десятилетиями. Многие живут годы. Но когда раковые клетки появляются в спинномозговой жидкости, пациенту остается всего несколько месяцев. Не имеет значения, где возникло онкологическое заболевание, но, если оно попадает в жидкость, в которой находится головной и спинной мозг, начинается канцероматозный менингит — диагноз, перед которым сдаются даже лучшие онкологи. Выражение беспомощности и разочарования появляется на лицах даже самых опытных врачей, когда те слышат этот диагноз.

Раньше мы не назначали никакого серьезного лечения пациентам с канцероматозным менингитом. Считалось, что бороться с таким диагнозом совершенно бесполезно. Даже в наше время многие онкологи считают операцию, которую я сделал Джейн на головном мозге, слишком радикальной и агрессивной. Многие врачи придерживаются мнения, что не стоит оперировать онкологию, которая распространилась в мозг. Но я не думаю, что та операция была излишне агрессивной, да и Джейн так не считала. Когда она спросила меня, что можно сделать по поводу онкологии в спинномозговой жидкости, мой ответ многие врачи сочли бы излишне пассивным. «Может быть, ничего и не надо делать», — сказал я. Джейн часто говорила мне, что я должен буду ей сказать, когда «настанет время уходить». В этих случаях я обычно отвечал ей: «Мы вместе дойдем до этой черты», а она качала головой и произносила: «Когда настанет время уходить, я хочу, чтобы ты мне об этом сказал».

Разговор об уходе состоялся, когда ее онкологи, специалисты по раку груди, положили Джейн в больницу для обследования. Они предлагали ей паллиативную химиотерапию, от которой она бы стала немного лучше себя чувствовать, но не прожила бы дольше. Она понимала, что дополнительные сеансы химиотерапии только для того, чтобы ей стало чуть лучше, — вещь совершенно бесполезная для нее, а также для ее планов.

Тогда, лежа в больнице, она спросила меня: «Что, уже пора?» Я два раза кивнул, она один раз кивнула мне в ответ и сделала глубокий вдох. Потом медленно выдохнула. Было видно, что она решилась. Рак наступает неустанно, без передышки и перерывов.

Я хотел обговорить с ней еще один вопрос. Мне надо было выяснить, готова ли она пойти еще на одну, последнюю операцию, которую проведут спустя всего несколько часов после ее смерти. Это очень непростой разговор, но эту тему я поднимаю и с другими пациентами на четвертой стадии. Дело в том, что рак сеет семена собственной гибели, и ему уже не хватает места для роста. В каждом случае рак убивал своего хозяина — моего пациента. Но даже после смерти больного сам рак живет еще шесть часов, что дает нам немного времени для вскрытия опухолей.

После того как мы забираем раковые клетки у уже умерших пациентов, мы можем бесконечно выращивать их в лаборатории. Тяжелые формы заболевания — такие, как у Джейн, — традиционно считались неизлечимыми, поэтому проводили крайне мало исследований метастазов рака груди и собирали крайне мало образцов ткани. Я хотел изменить эту ситуацию. Многие пациенты четвертой стадии, не моргнув, дают разрешение на немедленную аутопсию после своей смерти. Тела этих людей подвели своих владельцев, но их ум не отказал, он продолжает работать. Джейн дала свое согласие.

Спустя несколько часов после смерти таких больных их органы вырезают, чтобы взять из них образцы ткани. Мы исследуем, как мутируют клетки рака груди для того, чтобы заразить другие органы. После удаления мы зашиваем скальп, грудь и живот, поэтому при желании родственников похороны можно проводить в открытом гробу. Все это может показаться слишком мрачным, но Джейн хотела помочь. Для нее это была возможность сделать после своей смерти что-то полезное. Сделать доброе дело.

Несмотря на то что нам не удалось спасти Джейн, она может помочь нам спасти от рака других больных. Она хотела, чтобы взятые из ее тела образцы ткани использовали для работы над созданием новых лекарств. В лаборатории мы исследуем раковые клетки, взятые из тела Джейн и других больных, чтобы понять, как онкология перекидывается из одной части организма в другую. Как раковые клетки попадают из груди в другие части тела? Как эти клетки нападают на другие органы и как в них приживаются? Можем ли мы найти биологическую ахиллесову пяту этого ужасного заболевания? Мы в состоянии эффективно бороться с любым заболеванием только после того, как его поймем.