Жизнь на менопаузе. Как выжить среди приливов и бурь

В книге по психоанализу «Перемена жизни» (Change of Life) психотерапевт Энн Манковиц помогает своей пациентке Рейчел пройти через период менопаузы. Рейчел снится сожженный дом. Потеря фертильности стала для нее внезапной: «Вначале она испытала потрясение. Ей казалось, будто она очнулась от глубокого сна и обнаружила, что часть ее мертва»[77]. В середине лечения Рейчел признается, что ее посещают фантазии, которые Манковиц называет мазохистскими. «Боль от них на самом деле усиливала сексуальное удовольствие». Рейчел видит мужа развратным стариком, а себя – молодой девушкой. «Иногда она так же распутна, как он, а иногда сопротивляется, в то время как взрослая женщина внутри нее наблюдает за ними со стороны и испытывает возбуждение от ревности». Фантазии, которые тревожат Рейчел больше всего, – те, в которых она оказывается полностью не у дел, «исключенной из пары, занимающейся сексом».

Подпитывать желания фантазиями об измене может показаться извращением. Может быть, так оно и есть. Но, очевидно, я не единственная женщина, которой кажется эротичным то, что приносит боль. Сексолог Венди Мальц и журналист Сьюзи Босс в книге «Потаенные мысли» (Private Thoughts) выяснили, что многие женщины, с которыми они разговаривали, сексуализируют травматичный опыт. Одна, сделав набросок комнаты из своей фантазии, в которой по отношению к ней проявляли жестокость, осознала, что это спальня, в которой ее совратил дед[78]. Фантазии другой всегда строились вокруг секса взрослого мужчины с молоденькой девушкой – персонажи менялись, но сценарий всегда повторял насилие, которое совершил над ней дядя.

Эти женщины видели эротизм в реальных травмах, я – в воображаемой. Ученые говорят, что физиологическая способность женского организма выделять смазку при виде чего-то хотя бы отдаленно сексуального – это защитный механизм, призванный предотвратить разрывы или инфекцию. Я бы добавила, что эротические фантазии примерно так же работают в эмоциональной сфере. Это механизм преодоления, способ принять, обезопасить и сделать возбуждающим то, что пугает нас больше всего.

Пятидесятилетняя Селия беспокоится о том, насколько привлекательным выглядит ее стареющее тело. Она сказала, что ее часто поглощают мысли о женщинах моложе себя. Молодой приятель признался Селии, что вагина его жены – слишком узкая, так что половой акт вызывает у них сложности. Неделями после этого Селия ловила себя на мыслях о мужчинах, проникающих в молодых женщин с тугими вагинами. Эта трудность вхождения стала чувством, которым она упивалась, но после рождения двоих детей больше не могла испытать. Ей казалось, что эти фантазии унижают ее. Селия пыталась остановиться, но этот образ, как магнит, притягивал ее мысли снова и снова. Она даже искала в Гугле, как избавиться от нежелательных фантазий, но это особо не помогло. В итоге решение пришло, откуда не ждали, – гей-порно. «В нем одни члены и никаких вагин», – пояснила она. Порно стало для Селии кнопкой перезагрузки. Видео секса между мужчинами освежило ее восприятие, помогло избавиться от фиксации на коитусе между мужчиной и женщиной с тугой вагиной и снова вернуть своему телу центральное место в собственных фантазиях.

* * *

Помимо разума и угнездившегося в нем, как яйцо, воображения есть тело. В период менопаузы влагалище становится объектом пристального внимания и в медицинском, и в сексуальном плане. Такой интерес к его физическим свойствам последний раз проявляют только до потери девственности. Как и грудь, вагина – это одновременно часть тела и предмет общественного обсуждения. Помню, как мать трясущимся от негодования голосом рассказывала мне, что мужчина в программе по телевизору, стоя в очереди в стриптиз-клуб, сказал: «Не понимаю, о чем разговор? Она выглядит как устрица, да и пахнет так же». Своим комментарием он пытался обесценить то, что имело над ним огромную власть. Вагина – одновременно часть тела и метафора. Неведомое место. Проход, который открывается не в кирпичной стене железнодорожной платформы и не в задней стенке платяного шкафа, а в нашем собственном теле.

Я думала, что в происхождении слова «вагина» скрыта ее изменчивость, ее предназначение быть каналом для появления новой жизни, но оказалась не права. Это слово происходит от латинского vagina, которое переводится как «ножны меча». Меня часто угнетает бесконечное множество податливых кисок в порнографии. Их открытость. Их бархатистая уступчивость. С точки зрения культуры, это именно те качества, которые определяют идеальную вагину. Хотя сами женщины часто хотят иметь орган, способный оказать большее сопротивление. В романе Уильяма Фолкнера «Святилище» Темпл Дрейк представляет, как ее гениталии проявляют агрессию: «Думала, что на ней должны быть длинные острые шипы, и он узнает об этом слишком поздно, когда я воткну их в него»[79].