Жизнь на нашей планете. Мое предупреждение миру на грани катастрофы

В процессе лесного перехода перед началом Второй мировой войны значительная часть Европы перешла к стадии восстановления лесов, площадь которых увеличивалась. Аналогичный процесс в первой половине ХХ века наблюдался и в восточной части Соединенных Штатов, где после прибытия европейцев леса уничтожались с невероятной скоростью. С 1970-х годов и по настоящее время восстановление лесов происходит в западной части Соединенных Штатов, в некоторых странах Центральной Америки, местами в Индии, Китае и Японии. Важно отметить, что одной из самых существенных причин постепенного восстановления лесов в этих странах стало то, что они, благодаря глобализации, во все больших масштабах занимаются импортом сельскохозяйственной продукции и древесины из менее развитых стран. Поэтому неудивительно, что в тропиках продолжается активное сведение лесов. Получение дохода от продажи пальмового масла, говядины и древесины в богатые страны стимулирует вырубку самых древних и глухих лесов на планете – тропических джунглей. В наших интересах как можно скорее завершить этот этап, к сожалению, мы не можем позволить себе ждать. Если лесной переход в джунглях продолжится такими же темпами, как сейчас, переход углерода в атмосферу, а многих видов животных и растений – в учебники ботаники, зоологии и истории обернется катастрофой, причем для всего мира. Мы должны остановить ликвидацию лесов немедленно, а благодаря инвестициям и торговле поддержать те страны, которые еще не до конца вырубили свои леса, чтобы они смогли извлечь пользу из своих же ресурсов, не теряя их.

Это, конечно, легче сказать, чем сделать. Сохранение нетронутых земель – совсем не то же самое, что сохранение нетронутых морей. У океана владельцев нет. Территориальные воды находятся во владении определенных стран, и в их отношении серьезные решения могут принимать правительства. Суша, с другой стороны, это место, где мы живем. Она разделена на миллиарды частей различной величины, которые принадлежат, продаются и покупаются множеством коммерческих, государственных, частных и общественных субъектов. Стоимость земли определяется рынком. Суть проблемы в том, что сегодня нет способа вычислить стоимость нетронутых земель и экосистемных услуг, которые они оказывают в локальном и глобальном масштабах. На бумаге сотня гектаров нетронутых джунглей стоит меньше, чем плантация масличных пальм. Поэтому урвать еще кусок у природы выглядит прибыльным делом. Единственный реальный способ изменить ситуацию – изменить систему ценностей.

На это направлен разработанный Организацией Объединенных Наций механизм REDD+[67]. Это способ определить реальную стоимость остающихся в мире влажных тропических лесов через оценку гигантского объема углерода, что они запасают. Проект дает возможность предложить населению и правительствам стран, которые сохраняют леса в первозданном состоянии, определенную компенсацию, частично в виде углеродных квот. Теоретически REDD+ должен работать. Однако на практике сложность землевладения и стоимость вызывают различные вопросы. Коренное население возражает на основании того, что механизм REDD+ низводит ценность лесов до простой суммы долларов и стимулирует развитие новой формы колониализма. Деньги, которые можно заработать на лесах, будут привлекать так называемых углеродных ковбоев из других стран, которые бросятся скупать джунгли, как только те начнут повышаться в цене. Другие опасаются, что при создании системы компенсации углеродных выбросов в тропиках крупная промышленность станет использовать механизм REDD+ как способ оправдания продолжающегося использования ископаемого топлива.

Грустно признавать, но как только что-то приобретает ценность, оно тут же порождает человеческую жадность. Однако существующие проекты REDD+, реализуемые в Южной Америке, Африке и Азии, показывают, что есть надежда усовершенствовать этот метод. Нам действительно нужно нечто типа REDD+. Это смелая попытка обратить внимание на фундаментальную недооценку природы, и ее необходимо продолжать. Глубинную истину мы все инстинктивно понимаем. Последние леса, джунгли, поля и болота Земли, по сути, бесценны. Это кладовые углерода, которые мы не можем себе позволить открывать. Они оказывают нам экосистемные услуги, без которых нам не выжить. Они сохраняют биоразнообразие, которое мы не должны потерять. Как все это представить в нашей системе ценностей?