Жизнь Отечеству. Честь никому. Памяти адмирала Ивана Ивановича Чагина

Так это был бред? Конечно, бред, нелепый, лихорадочный бред!.. Кто же посмел сказать… подумать – «одни»… Нет! Как одни, когда за нами – Россия!»[39]..

Были и другие причины поражения русского флота: измученность и апатия личного состава эскадры, сознание бесцельности экспедиции, предчувствие поражения, а главное – намерение начальника эскадры уклониться от боя – что противно принципам морской стратегии[40].

Интересен и такой факт, который нельзя сбрасывать со счетов, проводя скрупулёзный анализ сражения:

«По некоторым, вполне заслуживающим доверия, сведениям, в бою при Цусиме японцами было впервые применено для снаряжения снарядов новое взрывчатое вещество, секрет которого они купили уже во время войны у его изобретателя, полковника службы одной из республик Южной Америки. По слухам, этими новыми снарядами успели снабдить только орудия крупных калибров броненосных отрядов, и вот почему те из наших судов, которые имели дело с эскадрой адмирала Катаока, не терпели ни таких разрушений, ни таких пожаров, как атакованные броненосцами и броненосными крейсерами. Убедительными, особенно, являются примеры с судами «Светлана» и «Донской».15 мая «Светлану» расстреливало два легких крейсера, а «Донского» пять подобных судов. Оба эти корабля, во-первых, оборонялись сравнительно долго, а во-вторых (и это главное), не горели, хотя и на «Донском», как на судне старого типа, а на «Светлане», как на яхте, горючего материала не только в относительном смысле, но, пожалуй, даже, и в абсолютном было несравненно более, чем на новых броненосцах.

В морской артиллерии с древнейших времен существовало два, резко отличающихся одно от другого, направления: одно ставило своей задачей нанести противнику, сразу же, хотя немногочисленные, но глубокие и тяжкие повреждения, а именно, подбить двигатель, сделать подводную пробоину, взорвать погреба, словом сразу вывести корабль из строя; другое стремилось к нанесению в короткий срок возможно большего числа, хотя бы и поверхностных, и несущественных, повреждений, стремилось «оббить» корабль, утверждая, что такого «оббитого» уже не трудно будет добить окончательно, а не то он и сам погибнет.

При современной артиллерии, следуя первому, необходимо было иметь прочные, способные пробивать броню, т. е. толстостенные снаряды (чем уменьшается внутренняя пустота и разрывной заряд) и ударные трубки с замедлителем взрыва, чтобы снаряд рвался внутри судна; придерживаясь второго-наоборот: для снарядов достаточно лишь такой прочности, чтобы они не раскалывались при выстреле, т. е. толщина их стенок может быть доведена до минимума, а внутренняя пустота и разрывной заряд увеличены до крайних пределов, при этом ударные трубки должны воспламеняться при первом прикосновении.

Первый взгляд господствовал преимущественно во Франции, а второй-в Англии. В минувшей войне мы оказались приверженцами первого, а японцы – второго)»[41].

«Почему наши снаряды не разрывались? После Цусимского боя этот вопрос многих интересовал, и все были убеждены, что главное зло заключалось в снарядных трубках. Эту версию усиленно проводило морское министерство. На самом же деле причина была другая. Вот какое объяснение дал по этому поводу знаток военно-морского дела, наш знаменитый академик. А. Н. Крылов: «Кому-то из артиллерийского начальства пришло в голову, что для снарядов 2-й эскадры необходимо повысить процент влажности пироксилина. Этот инициатор исходил из тех соображений, что эскадра много времени проведет в тропиках, проверять снаряды будет некогда, и могут появиться на кораблях самовозгорания пироксилина. Нормальная влажность пироксилина в снарядах считалась десять – двенадцать процентов. Для снарядов же 2-й эскадры установили тридцать процентов. Установили и снабдили такими снарядами эскадру. Что же получилось? Если какой-нибудь из них изредка попадал в цель, то при ударе взрывались пироксилиновые шашки запального стакана снарядной трубки, но пироксилин, помещавшийся в самом снаряде, не взрывался из-за своей тридцатипроцентной влажности. Все это выяснилось в 1906 году при обстреле с эскадренного броненосца „Слава» взбунтовавшейся крепости Свеаборг. Броненосец „Слава», достраиваясь, не успел попасть в состав 2-й эскадры, но был снабжен снарядами, изготовленными для этой эскадры. При обстреле со „Славы» крепости на броненосце не видели взрывов своих снарядов. Когда крепость все же была взята, и артиллеристы съехали на берег, то они нашли свои снаряды в крепости почти совершенно целыми. Только некоторые из них были без дна, а другие слегка развороченными. Об этом тогда было приказано молчать»[42].

На этом фоне печально было наблюдать за другими участниками Цусимского сражения, в частности за теми, кто проявил малодушие и сдал корабли неприятелю. Но ни в коей мере нельзя говорить о трусости. Скорее всего, сыграло отрицательную роль плохое управление эскадрой из-за выбывшего из строя командующего эскадрой по ранению.