Жизнь переходит в память. Художник о художниках

17 марта 2016 г.

Позавчера был на дне рождения Бориса Мессерера. Какой все-таки Борис Асафович хороший и трогательно деликатный человек, хотя и король богемы.

16 мая 2018 г.

Последний шестидесятник — Борис Мессерер

«Надо всегда говорить о том, что нас объединяет, а не разъединяет».

Художник Б. Мессерер

В годы моей юности, зрелости и сейчас Бориса Мессерера называют королем богемы. Да, он и сейчас — Король. Король, когда ни королей, ни богемы уже нет.

Борис великолепно ведет любой стол. С иностранцами, с герцогами, со строительными рабочими, с артистами и актрисами, с поэтами, художниками. Борис и тогда, и сейчас, хотя и небольшого роста, но настолько энергичен, что вырастает до участника кубка Дэвиса. Он всегда, даже когда вечер мог быть у Саввы Ямщикова, за столом — почти как тамада. Он никого за тостами не забывает.

Когда разгораются споры, не политические, а скорее об искусстве, Борис пытается всех успокоить. Он всегда просит говорить о том, что нас объединяет, а не разъединяет.

Он никогда не подшучивает над людьми. Он может защитить любого невзначай обиженного за столом. Но мягкий юмор всегда с Борисом.

Слава Борису Мессереру!

Причудливая наша дружба с Сережей Бархиным очень много значила для меня. Я высоко ценил его присутствие в моей жизни. И сейчас, когда пишу эти строки, не перестаю сожалеть, что встреч наших все равно было недостаточно и многое хорошее, что мы могли бы сказать друг другу, не сказали. Светлый образ Сережи всегда в моей памяти, и я стараюсь передать всю невысказанную нежность, которую испытывал к нему.

Михаил Ромадин

В этих заметках я пытаюсь запечатлеть удивительный круг талантливых художников, работавших в одно и то же время в Москве, связанных дружескими узами и профессиональными интересами. Я понимаю, что важную роль в существовании этого содружества играла принадлежность к той или иной секции Союза художников. Иногда, впрочем, какой-то художник нарушал «границы жанра», и проявлялись различные его таланты. Само понятие круга в данном случае весьма относительно. Он, скорее, определялся нашими симпатиями и антипатиями и, конечно, мерой творческой близости.

В числе наиболее ярких персонажей того времени, обладателей разносторонних увлечений я вспоминаю Мишу Ромадина, сына известного художника Николая Михайловича Ромадина, серьезного мастера, пользовавшегося уважением в художественной среде. Дистанция между ними в то время была огромная.

Николай Ромадин, народный художник, действительный член Академии обладал устоявшимися взглядами, был сторонником реалистического искусства и, более того, имел множество поклонников своего творчества в кругах приверженных делу реализма людей. Его можно было назвать, как теперь принято, гиперреалистом: он рисовал с невероятной точностью, что само по себе заслуживает внимания.

Его сын Миша, человек весьма авангардных взглядов, с юношеским порывом отвергал все художественные искания Ромадина-старшего. Редкие встречи с отцом сопровождались серьезным выяснением отношений, но это ни к чему не приводило. Хотя в своих воспоминаниях Миша пишет об отце уважительно, с любовью: