Жизнь по обмену

Маршрут уводит нас через реку Мерсед на противоположную сторону долины, где, несмотря на ранний час, уже полно туристов. Многие из них, как и мы, несут рюкзаки и фотоаппараты, и некоторые обязательно пойдут тем же маршрутом, который выбрали мы. Но Паскаль говорит, что в Йосемитском национальном парке часто так много народу, а Четвертое июля кажется идеальным днем для пеших походов.

Первую милю мы проходим почти в тишине и наслаждаемся свежим утренним воздухом. По обеим сторонам тропы из земли вырастают покрытые мхом скалы, трава усеяна полевыми цветами, дубы и сосны создают прохладную тень, в которой я довольно скоро перестаю мерзнуть, потому что согреваюсь от ходьбы. Время от времени мы снимаем друг друга, пока идем по дорожкам, которые то сужаются, то расширяются. А когда добираемся до первой смотровой площадки, откуда открывается грандиозный вид на водопад Йосемите прямо напротив, то в первый раз останавливаемся, чтобы попить и снять парочку совместных видео для влогов.

Около полудня мы приходим в Глейшер-Пойнт. На смотровой площадке, где также останавливаются автобусы, полным-полно туристов, которые фотографируют все подряд. Отсюда видно практически весь национальный парк, водопады, Сентинел-Доум и еще несколько известных вершин Сьерра-Невады.

– Пару лет назад я поднимался на Сентинел-Доум с папой и Микой, – рассказывает мне Паскаль, указывая на куполообразную гору. – Раньше мы часто ходили в походы. Папе очень нравилось.

Он долгое время занимался исследованиями землетрясений в Калифорнийском технологическом институте.

– О, звучит захватывающе, – одобрительно киваю я. – А теперь он там больше не работает?

– Сейчас у него новая работа, но… – Паскаль пожимает плечами и убирает бутылку с водой обратно в рюкзак. – Смерть мамы утянула его в бездну. Он до сих пор борется с депрессией. По крайней мере, Мика так говорит. Сам я у него еще не был.

Я удивленно смотрю на него:

– Не был?

Паскаль робко улыбается:

– До сих пор не осмелился. Первая встреча с Микой и Аллегрой и так прошла паршиво. Наверное, так бывает, когда не особо стараешься поддерживать связь с семьей, – смущенно признается он. – Сам не знаю, почему-то мне каждый раз казалось, что рана снова откроется. Особенно с папой. Разговор с ним тут же вызывает воспоминания о маме.

Я ничего не говорю, поскольку не представляю, каково пережить такую потерю, но беру его за руку, чтобы показать: я здесь и слушаю, если он хочет поговорить. Он быстро бросает на меня взгляд, после чего продолжает уже увереннее:

– Но я рад, что снова общаюсь с Микой и Аллегрой. Больше всего я скучал по Мике.

– Вы очень близки, да? – Я думаю об Элизе, с которой никогда раньше сильно не сближалась, потому что она просто была слишком маленькой. Может, сейчас все будет по-другому, может, мне стоит стараться больше общаться с сестрой и родителями, ведь семейная история Паскаля наглядно показывает, как быстро способно разрушиться что-то привычное.

– У нас с Микой разница всего тринадцать месяцев. Мы росли как лучшие друзья, – задумчиво произносит он. – Но, по-моему, я уничтожил эти особенные отношения, когда уехал.

– Думаю, разница между дружбой и семьей в том, что семейные узы гораздо крепче, по крайней мере, если поддерживать их долгое время. – Я сжимаю его ладонь. – Он знает тебя лучше, чем кто-либо другой, и если ты расскажешь ему, как себя чувствуешь, то рано или поздно он сможет тебя простить.

– Простить – возможно, но эта глубокая связь… кажется, она исчезла, причем навсегда. – В глазах Паскаля мерцает страх того, что он потерял брата, каким его знал.

Хотелось бы мне помочь ему, сказать что-нибудь утешительное, что-то, что придало бы ему уверенности, но, вероятно, он прав. Однажды сломанное уже никогда не сделать таким же целым.

– Но, возможно, ваши отношения станут даже лучше, – вслух рассуждаю я. – Если постараетесь вести себя открыто и искренне друг с другом… Вы оба повзрослели, оба многое преодолели. Не сдавайся так рано, ладно?

Паскаль останавливается и мягко отводит меня в сторону, чтобы не преграждать путь другим туристам. Он стоит прямо передо мной и загадочно смотрит на меня. Меня бросает то в жар, то в холод, и я боюсь, что зашла слишком далеко, как вдруг Паскаль с улыбкой качает головой и заправляет прядь волос мне за ухо.

– Спасибо, Холли. Именно это мне и нужно было услышать.

– Я знаю, – отвечаю я с нахальной ухмылочкой, после чего тяну его дальше: в конце концов, нам предстоит пройти еще несколько миль.

* * *

Тропа становится тяжелее, хотя, наверное, дело еще и в том, что мы начинаем уставать. Туристы здесь встречаются реже – очевидно, большинство из них выбрали более короткие маршруты. Когда позволяет дорога, мы с Паскалем используем все свободное время, чтобы получше узнать друг друга. Он делится со мной историями из своего детства и рассказывает о приключениях, которые пережил, путешествуя в фургоне, а я говорю о Мейбруке и своей семье.

– Ты тоже ходила в походы с семьей? – в какой-то момент спрашивает Паскаль.