«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

С. 224От Мандельштама же я узнала, что лозунг “Мир хижинам, война дворцам” принадлежит не Ленину, а Шамфору. – О том, что лозунг “Paix aux cabanes, guerre aux palais!” был впервые сформулирован Себастьеном-Рок Никола де Шамфором (Sébastien-Roch Nicolas de Chamfort; 1741–1794) можно узнать из биографической статьи о нем А.А. Смирнова, помещенной в известном энциклопедическом словаре Гранат в 1910 г. (423, с. 77). Ленин использовал этот лозунг в финале статьи “О мире без аннексий и о независимости Польши, как лозунгах дня в России” 1916 г. (203, с. 249).

С. 225 – Знаете, я с детства полюбил Чайковского… – …кубарем по лестнице. – Этот монолог представляет собой беззастенчивый монтаж из нескольких фрагментов двух прозаических вещей Мандельштама – его “Шума времени” (1923) и “Египетской марки” (1927). Приведем здесь эти фрагменты.

“Рижское взморье – это целая страна. <…>

В Дуббельне, у евреев, оркестр захлебывался патетической симфонией Чайковского, и было слышно, как перекликались два струнных гнезда.

Чайковского об эту пору я полюбил болезненным нервным напряжением, напоминавшим желание Неточки Незвановой у Достоевского услышать скрипичный концерт за красным полымем шелковых занавесок. Широкие, плавные, чисто скрипичные места Чайковского я ловил из-за колючей изгороди и не раз изорвал свое платье и расцарапал руки, пробираясь бесплатно к раковине оркестра. <…>

В двух словах – в чем девяностые года. – Буфы дамских рукавов и музыка в Павловске; шары дамских буфов и все прочее вращаются вокруг стеклянного Павловского вокзала, и дирижер Галкин – в центре мира.

В середине девяностых годов в Павловск, как в некий Элизий, стремился весь Петербург. Свистки паровозов и железнодорожные звонки мешались с патриотической какофонией увертюры двенадцатого года, и особенный запах стоял в огромном вокзале, где царили Чайковский и Рубинштейн” (“Шум времени” —см.: 226, т. 2, с. 69, 70, 45–46).

“Выведут тебя, когда-нибудь, Парнок, – со страшным скандалом, позорно выведут – возьмут под руки и фьюить – из симфонического зала, из общества ревнителей и любителей последнего слова, из камерного кружка стрекозиной музыки, из салона мадам Переплетник – неизвестно откуда, – но выведут, ославят, осрамят” (“Египетская марка”; там же, с. 11).

С. 225…“Моя душа – Элизиум теней…” – С перестановкой слов цитируется первая строка стихотворения Тютчева:

Душа моя, элизиум теней

,Теней безмолвных, светлых и прекрасных,
Ни помыслам годины буйной сей,
Ни радостям, ни горю не причастных!

Душа моя, Элизиум теней,

Что общего меж жизнью и тобою!
Меж вами, призраки минувших лучших дней,
И сей бесчувственной толпою?.. (376, с. 88)

С. 225 – А для Гумилева, как, впрочем, и для обожаемого им Теофиля Готье и Виктора Гюго, “музыка – самый неприятный из всех видов шума”. – С небольшой, но значимой купюрой цитируется знаменитый афоризм одного из самых любимых поэтов Гумилева, Теофиля Готье (Pierre Jules Thе́ophile Gautier; 1811–1872): “La musique est le plus dе́sagrе́able et le plus cher de tous les bruits” (“Музыка самый неприятный и дорогой из всех видов шума”) (436, p. 176). Сравните комментируемый фрагмент НБН со следующим суждением из мемуаров С. Маковского: “Гумилев настолько восхищался французским Учителем, что хотел быть похожим на него и недостатками. Готье не понимал музыки. Не раз говорил мне Николай Степанович не без гордости, что и для него симфонический оркестр не больше, как «неприятный шум»” (220, с. 218).

Виктор Гюго (Victor Marie Hugo; 1802–1885), как правило, писал и говорил о музыке восторженно. Приведем здесь одно из его самых известных высказываний об этом виде искусства: “La musique, qu’on nous passe le mot, est la vapeur de l’art. Elle est à la poе́sie ce que la rêverie est à la pensе́e, ce que le fluide est au liquide, ce que l’ocе́an des nuе́es est à l’océan des ondes” (“Музыка – это пары́ искусства. Она то же для искусства поэзии, что грезы для мысли, что для океана волн – океан облаков над ним”) (442, с. 120).