«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы,
Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.
Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,
И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.
Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Круглого Стола,
И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещерки не выкапывал монах.
Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,
Но в короне из литого серебра
И вздыхала и стонала до утра.
И скончалась тихой смертью на заре
Перед тем как дал причастье ей кюре.

Это было, это было в те года,

От которых не осталось и следа,
Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.
Я придумал это, глядя на твои
Косы – кольца огневающей змеи,
На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза…
Может быть, тот лес – душа твоя,
Может быть, тот лес – любовь моя,
Или, может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.

(132, с. 7)

С. 384Голлербах даже нашел возможным высказать это мнение в своей критической статье о “Драконе”. —…и вскоре совсем забылось. – 23 февраля 1921 г. в газете “Известия Петросовета” под псевдонимом “Ego” была опубликована глумливая рецензия Эриха Федоровича Голлербаха (1895–1942?) на альманах “Дракон”. В ней, в частности, говорилось:

“Есть в сборнике две дамы: М. Тумповская и Ирина Одоевцева. Обе умеют писать стихи и, вероятно, не хуже стихов вышивают салфеточки на столики и подушечки для диванчиков. Тумповская вышивает мечтательные и фантастические узоры, а Одоевцева любит «гумилевщину» и разные мрачные шутки, вроде солдата, подсыпающего в соль толченое стекло, или могильщика Тома, которому «не страшно между могил, могильное любит он ремесло»; «окончив работу, идет он домой, вполне довольный судьбой такой». Просто и хорошо. Домашние, наверное, хвалят, не нахвалятся. «Вот она у нас какая. Стихи пишет, сам Гумилев одобряет». Кстати сказать, Гумилев оповещает, что у поэтессы «косы – кольца огневеющей змеи» (без змеи он не может, ему непременно подай не дракона, так змею) и «зеленоватые глаза, как персидская бирюза»” (цит. по: 149, с. 593–594). Нелишним будет отметить, что Маргарита Марьяновна Тумповская (1891–1942) некоторое время тоже была возлюбленной Гумилева.

25 февраля в столовой Дома литераторов взбешенный Гумилев устроил Голлербаху публичную выволочку, в этот же день описанную последним в шутливом стихотворении. Приведем здесь его начало:

“С лица Земли сотру я вас
За пасквиль дерзостный, змеиный,
За описанье кос и глаз
В «Лесу» прославленной Ирины.
Насмешек я не потерплю!
Так будьте ко всему готовы:
Карьеру вашу я сгублю
Своим суровым, веским словом”.

(Там же, с. 594)

Это стихотворение Голлербах зачитал в Доме литераторов, о чем вспоминает О. Гильдебрандт-Арбенина: “Голлербах читал сатирические стихи – я смеялась, потому что Голлербах задевал Одоевцеву” (96, с. 461).

26 февраля Голлербах отправил Гумилеву открытое письмо, из которого здесь приведем несколько отрывков:

“…я имел дерзость недостаточно почтительно отозваться о Ваших последних произведениях.