Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха

В 1994 году Кира Теверовская, эмигрировавшая с мужем в Израиль вслед за сыновьями, прислала мне приглашение. Я нуждалась в передышке, хотела побыть возле неё и жаждала увидеть Святую землю, припасть к ней. Дочери мужа отпустили меня: «Езжайте! Отдохните пару недель. За папу не волнуйтесь».

Лететь надо было через Москву. Встретили меня и отвезли в аэропорт Шереметьево племянники. Пока они парковали машину, я одним махом заполнила декларацию: «Нет», «Не везу», «Не имею».

– Перепишите декларацию, тётя Тамара, – сказали Серёжа с Андрюшей. – Не хочется, чтобы вы там чувствовали себя стеснённо. Вот кое-какие доллары… Не смущайтесь…

Я уже давно соорудила себе защитную маску, которой научилась прикрывать хроническое безденежье. Сами вышедшие из кромешной нужды, двое родных мальчиков с сыновним чутьём решили обеспечить мне душевный комфорт.

– А жёны ваши знают об этом? – нерешительно спросила я.

– Да, тётя Тамара. Конечно знают, – хором ответили братья. – Они с нами «во всём согласные».

Уже через три часа самолёт пошёл на снижение над страной, которую я до массовой еврейской эмиграции считала мифом. Израиль? Иерусалим? Гефсиманский сад? Эти древние символы неожиданно тесно переплелись теперь с реальными судьбами друзей.

Скрежет экскаваторов, катков, ремонтники в знакомо оранжевых спецовках, асфальтировавшие дороги вокруг аэропорта, пригасили взволнованность. Увидев встречающих меня Киру и внука школьного друга Давида – Вадика, я поразилась: почему они вместе? Впрочем, конечно, все они здесь перезнакомились сами, без моего посредничества.

…Мы проезжали мимо банановых рощ. Гроздья бананов прямо на деревьях были упакованы в синие целлофановые мешки и дозревали в них.

– Зачем?

– Это те, что на экспорт.

На полях, где выращивалась клубника, виднелись расчищенные площадки для вертолётов.

– Зачем?

– Клубнику собирают в корзиночки и тут же на вертолёте отправляют в аэропорт. Оттуда – в другие страны.

Каналы. Хранилища с очищенной водой. Каждый кусок земли использован подо что-то полезное. Это первые впечатления от страны. Современный Израиль упрямо заслонял древний.

Город, в котором жили Кира Ефимовна и Юрий Абрамович, назывался Мигдаль ха-Эмэк. В переводе – Башня в Долине. Возле дома играли темнокожие дети.

– Посмотрите, какие прелестные шоколадки, – остановила моё внимание Кира.

В доме, до отказа населённом эмигрантами из Марокко и Эфиопии, лифта не было. На перилах лестницы, по которой мы поднимались на четвёртый этаж, – развешенные на время уборки квартир ковры. Вся кухонная мебель в квартире сработана руками Юрия Абрамовича. Три небольшие комнаты: две спальни, столовая-гостиная. Полностью перевезённая сюда фонотека и проигрыватель. На стене – портрет отца Киры, скончавшегося после чернобыльской катастрофы. Новое приобретение – кондиционер (мазган), без которого на последнем этаже в беспощадную жару октября того года впору было бы расплавиться.

Было часа четыре того первого израильского дня, когда Кира вдруг подозвала меня к окну:

– Скорее, скорее сюда! Смотрите!

Окна выходили на долину. Виднелись пахотные земли, лес. Но Кира торопила взглянуть не на пейзаж, а на свет. Она караулила миг, чтобы застичь начало его семи-десятиминутного феерического царствования. Казалось, будто свет медленно переливают из одного гигантского небесного кувшина в другой. Розовато-синевато-лиловое волшебство стремительно превращало день в сумерки. Возможность видеть такое чудо я после этого дня сторожила сама, ожидая его, как ежедневного Воскресения.

Программист по специальности, Кира, переехав в Израиль, захотела прочувствовать прошлое этой земли, узнавала о нём из книг и фильмов. Уже года через два она стала водить экскурсии. Показывать мне Израиль Кира и Юрий Абрамович начали с облюбованных ими самими мест. Первым городом в экскурсионном расписании значился Ципори, где велись археологические раскопки. С заслышавшими русскую речь эмигрантами, переобученными на археологов, то и дело возникали мимолётные диалоги:

– Откуда?

– Из Питера.

– И я. Работал на мебельной фабрике «Нева». Слышали о такой?

– Конечно. Не жалеете, что уехали?

– Не-а.

Целью раскопок был памятник римско-византийской эпохи – вилла и расположенный вблизи неё амфитеатр. Чтобы дать представление о жилом доме в целом, не подлежащая реставрации часть фасада по высоте была затянута чёрным холстом. Мозаики пола воспроизводили сцены из жизни Диониса. Одна, сложенная из камней двадцати трёх цветов, изображала женскую голову с подобранными вверх роскошными волосами. Красота лица когда-то существовавшей матроны поражала вневременностью совершенства. Мозаичный пол богатого жилища, выпростанный на белый свет из незапамятных времён, запомнился надолго.

Экскурсии школьников на раскопки сопровождали люди с автоматами.

– Мы тоже из России, – сказал нам один из них. – Вот мой сын. Пришлось обучиться стрелять из автомата. Иначе нельзя: опасно.

– Настолько серьёзно осложняют жизнь отношения с палестинцами?

– Они нас ненавидят даже тогда, когда любят.