Жизнь Шарлотты Бронте

Я хотела написать пару строк еще вчера, но как раз, когда я собиралась к этому приступить, Артур позвал меня на прогулку. Мы думали лишь немножко пройтись. Хотя дул сильный ветер и небо было затянуто тучами, утро выдалось не слишком холодным. Мы уже прошли около полумили по болотам, когда Артур предложил направиться к водопаду: он сказал, что это будет легко, так как снег уже растаял. Мне давно хотелось увидеть его во всей его зимней мощи, и мы продолжили прогулку. Действительно вид был прекрасный: по скалам низвергался чудесный пенный поток! Пока мы любовались, начало накрапывать, а домой мы вернулись уже под проливным дождем. Несмотря на это, я получила несказанное удовольствие от прогулки, и ни за что не согласилась бы пропустить такое зрелище».

Однако эта семи– или восьмимильная прогулка не прошла для нее даром. Вскоре после возвращения домой ее начало знобить. Несмотря на все предосторожности, у нее начался сильный кашель, и затяжная простуда долго не отпускала ее, заставляя худеть и слабеть.

«Сообщала ли я, что скончалась наша бедняжка Флосси? Она промучилась всего один день и умерла ночью тихо и без особых страданий. Потерять собачку было очень печально, а ведь вряд ли у какой-либо иной собаки была столь счастливая жизнь и столь легкая смерть».

В Рождество они с мужем посетили бедную старуху (чьего теленка ей поручили разыскивать в прежние, не столь радостные времена) и принесли с собой огромный ароматный пряник, чем крайне ее порадовали. В рождественские дни гостинцы Шарлотты скрасили не одну скудную трапезу в Хауорте.

Ранним 1855-м годом мистер и миссис Николлс посетили сэра Джеймса Кэя Шаттлворта в Готорпе. Они пробыли там два или три дня, но так получилось, что ее затяжная простуда обострилась из-за длительной прогулки по сырой земле в легкой обуви.

Вскоре после возвращения у нее появились новые симптомы – постоянная тошнота и периодические обмороки. Это состояние продолжалось какое-то время, и наконец она уступила желанию мистера Николлса послать за доктором. Врач приехал и заверил, что болезни нужно дать естественный ход – стоит лишь немножко подождать, и все пройдет. Всегда проявлявшая терпение во время болезни, она и в этот раз изо всех сил старалась держаться стойко. Но ужасный недуг все увереннее одолевал ее, пока один лишь вид еды не начал вызывать у нее приступа тошноты. По словам одного свидетеля, «и птичка не протянула бы на том количестве пищи, которое она получала в эти последние шесть недель». Как раз в это время здоровье внезапно и окончательно изменило Тэбби, и она умерла от горя и беспокойства за последнюю дочь семейства, которому она так долго служила. Марта заботливо ухаживала за своей госпожой, время от времени пытаясь приободрить ее разговорами о будущем ребенке. «Признаюсь, я была бы этому рада, – отвечала Шарлотта, – но я так больна, я так устала…» Затем ей стало слишком тяжело находиться в сидячем положении, и она слегла в постель. Со своего смертного одра она написала карандашом две последние записки. Первая, без даты, была адресована «дорогой Нелл».

«Я должна написать хоть пару строк, несмотря на мой тягостный постельный режим. Сколько радости доставила мне новость о вероятном выздоровлении М. Не стану говорить о своих страданиях, это было бы бессмысленно и тяжело. Но в утешение тебе хочу заверить, что мой муж ухаживает за мной самым нежнейшим образом, самозабвенно поддерживает меня и заботится о моем комфорте. На больший уход не смела бы рассчитывать ни одна женщина. Терпение не изменяет ему, а грустные дни и бессонные ночи лишь закаляют. Напиши мне о состоянии миссис Х. Сколько времени она болела и какие испытывала симптомы? Папе, слава Богу, лучше. Наша бедная старушка Тэбби скончалась, и мы ее похоронили. Передай горячий привет мисс Вулер. Да утешит и поможет Вам Господь.

Ш. Б. Николлс».

Другое письмо, также написанное бледным карандашом, было адресовано ее брюссельской школьной подруге.

«15 февраля.

Здорова или больна, но я обязана хотя бы несколькими строчками ответить на твое письмо. В настоящий момент я прикована к постели, моя болезнь продолжается уже три недели. До этого и с самой моей свадьбы я отлично себя чувствовала. Мы с мужем живем в доме моего отца; разумеется, я не могла его покинуть. Он чувствует себя довольно сносно, лучше, чем прошлым летом. Кажется, на свете не может быть мужа добрее и лучше моего. У меня теперь нет недостатка в доброй компании, когда я хорошо себя чувствую, и в ласковом уходе во время болезни. Я глубоко соболезную всему, что ты пишешь о д-ре В. и о треволнениях твоей милой матушки. Надеюсь, он не станет рисковать, подвергаясь еще одной операции. Больше писать не могу из-за большой усталости и слабости. Да благословит всех вас Бог.

С сердечными пожеланиями

Ш. Б. Николлс».