Жизнь Шарлотты Бронте

Она была очень встревожена легким недомоганием мистера Бронте. Кроме того, все бремя домашних приготовлений выпало на долю невесты – это доставляло ей некоторое удовольствие, но поглощало без остатка все ее время. Она даже свои свадебные наряды распаковала только через несколько дней после их прибытия из Халифакса. Однако, несмотря на занятость, она нашла время для того, чтобы позаботиться об организации приезда мисс Вулер.

«Сегодня я напишу мисс Вулер. Было бы замечательно, моя дорогая, если бы вы с ней смогли приехать в Хауорт в один день и прибыть в Кейли на одном поезде. Тогда я смогла бы заказать на станцию извозчика, и он довез бы вас вместе с вашим багажом. При теперешней жаре идти пешком было бы немыслимо, как для тебя, так и для нее, а я знаю, что она будет на этом настаивать, если предоставить ей решать самостоятельно, и доберется в полуобморочном состоянии. Я подумала, что сперва лучше поделиться этими планами с тобой, а затем, если они придутся тебе по душе, предоставить вам договориться о времени и прочих подробностях с мисс Вулер. Сообщи мне заблаговременно, чтобы у меня было время написать в Девоншир Армс по поводу извозчика.

Мистер Николлс – добрый, внимательный человек. Несмотря на все его мужские недостатки, он разделяет мое желание, чтобы свадебные торжества прошли как можно тише, и в общем я благодарна ему за это. Если никто не вмешается и не расстроит его планов, он позаботится о том, чтобы ни единая душа в Хауорте не узнала о точной дате. Кроме того, он не забывает и о «дамах», т. е. о тебе и мисс Вулер. Среди прочего он предвидел даже то, что я собираюсь предложить ему для организации вашего отъезда. Они с мистером С.[244] приезжают в N. накануне вечером; напиши мне пару слов, подтверждая, что они уже там; ровно в восемь утра они должны быть в церкви, где мы их и встретим. Мистер и миссис Грант приглашены на завтрак, но не на церемонию».

Свадьба была назначена на 29 июня. Двое ее подруг прибыли в пасторский дом Хауорта за день, и Шарлотта провела долгие летние послеполуденные и вечерние часы в тщательных приготовлениях к завтрашнему дню, а также в заботах о благоустройстве отца на время ее отсутствия. Когда все уже было готово – саквояж упакован, распоряжения по поводу завтрака сделаны, свадебное платье разложено, – уже почти перед сном мистер Бронте вдруг заявил, что намерен остаться дома, когда все остальные отправятся в церковь. Что делать? Кто будет вести невесту к алтарю? На церемонии должны были присутствовать лишь священник, жених и невеста, подружка невесты и мисс Вулер. Обратились к молитвеннику и вычитали в нем, что священнослужитель должен «принять женщину из отцовских или дружеских рук», однако не уточнялось, должны ли эти «дружеские руки» принадлежать мужчине или женщине. Поэтому мисс Вулер, всегда готовая выручить в затруднительной ситуации, согласилась выдать замуж свою бывшую ученицу.

Новость о свадьбе была предана огласке еще перед тем, как небольшая процессия вышла из церкви, и многие старинные друзья из простолюдинов пришли взглянуть на невесту, «похожую на снежинку», как они говорили. Одетая в белое платье из муслина с вышивкой, кружевную накидку и белый чепчик, обрамленный зелеными листочками, она и вправду походила на бледный зимний цветок.

Шарлотта с мистером Николлсом отправились в Ирландию навестить его друзей и родственников. Они посетили Килларни, Гленгарифф, Тарбетт и Корк, где наслаждались пейзажем, который, по ее словам, «даже превзошел все, что я когда-либо воображала». …«Должна признаться, что мне нравятся мои новые родственники. Да и мой милый муж, оказавшись на родине, предстал в ином свете. Неоднократно мне доводилось слышать всеобщие комплименты в его адрес. Некоторые из давнишних слуг и знакомых его семьи говорят, что мне выпало величайшее счастье, что мне достался один из самых достойных джентльменов их страны… Признаюсь, что я испытываю благодарность Всевышнему за то, что он позволил мне сделать правильный выбор; и я молю Бога о возможности отплатить за сердечную привязанность столь честного и достойного человека».

Дальнейшие подробности ее семейной жизни оказались сокрыты за священными воротами ее дома. Мы, ее любящие друзья, наблюдая извне, изредка видели яркие вспышки и слышали ласковое, умиротворенное воркование, свидетельствующее о царящем внутри блаженстве. Обмениваясь заговорщическими взглядами, мы умиленно говорили друг другу: «После тяжелой и долгой борьбы, после горьких печалей и забот она наконец-то вкушает блаженство!» Мы представляли себе, что некоторая суровость ее характера обернется зрелой нежностью под мягкими лучами домашнего очага. Вспоминая о ее испытаниях, мы радовались тому, что Бог смилостивился над ней и осушил ее слезы. Те, кто видел ее в эти дни, замечали внешние перемены, свидетельствующие о внутренних процессах. И с любовью и почтением мы размышляли и надеялись, пытаясь предугадать будущее.

Но пути Господни неисповедимы!

Сквозь счастливое тихое воркование мы слышим: