Жизнь среди людей

Когда я принес две коробки пиццы и поставил их на стол в зале, Влад и папа сразу начали есть. Они съели по три куска и снова вернулись к игре.

Пицца пахла очень вкусно, но я пока не мог есть, потому что она еще не остыла.

– А я бы поиграл в «Масс Эффект», – сказал я.

Влад и папа никак не отреагировали. Тогда я взял коробку пиццы и пошел в свою комнату.

Я смотрел английский сериал «Изгои» про колонию землян на другой планете.

В 18:04 в дверь постучали.

– Да? – спросил я.

В комнату вошел Влад.

– Ну как? Мы пойдем?

– Да. Только начало в двадцать, а не в девятнадцать.

– А, ок. Тогда я пока не собираюсь.

И Влад вышел, а я начал листать тетради. Все стихи казались мне плохими. Отвратительными. И зачем я вообще согласился выступать?

Специально для вечера я взял с собой рубашку (правда, в полоску, а не белую) и черные джинсы, которые больше похожи на брюки.

В 19:00 мы с Владом вышли из дома.

Ехать нам надо было до РГПУ имени Герцена, и я очень удивился. Я не знал, что там есть зал для выступления.

Мы доехали до Невского проспекта и вышли из метро. Чтобы войти во двор РГПУ, нам пришлось показать паспорта охраннику. Внутри было много невысоких домов, и я точно не знал, куда идти.

И мы стали заходить в разные здания. В некоторые мы зайти не могли, потому что они были закрыты. А некоторые были трансформаторными будками.

В конце концов мы нашли нужный дом, потому что обнаружили на нем нужный номер (Казанская, 7а), и вошли внутрь. Когда мы поднимались, то обнаружили дверь, на которой была вывеска магазина комиксов. Я никогда раньше не был в магазине комиксов, поэтому захотел зайти, но Влад потянул меня за руку.

По коридору на третьем этаже бегали разные люди. Передо мной кто-то затормозил.

– О, привет. Вы уже пришли.

Это был Кирилл. Он был в официальном костюме, и я обрадовался, что взял рубашку.

Они с Владом представились друг другу и пожали руки.

– До начала еще полчаса, хотя, скорее всего, еще больше задержимся, – сказал Кирилл. Пошли, головастик.

Я думал, что мероприятие будет проходить в огромном зале, но оказалось, что это не слишком большое помещение, треть которого заставили стульями. Стулья стояли в пять рядов.

Людей было не очень много, но я все равно разволновался, и у меня сильно-сильно забилось сердце.

– О, Ольга нам машет, – сказал Влад.

– Какая Ольга?

– Твоя психологи́ня.

– Почему ты называешь ее Ольгой?

Влад ничего не ответил. Вместо этого он подтолкнул меня к Ольге Алексеевне.

– Идите. А я займу место.

У меня подкашивались ноги, но я дошел до нее и не упал. Прогресс.

– Привет, – Ольга Алексеевна улыбнулась. – Я как раз тебя жду.

– Меня?

Я горле пересохло.

– Ага. Пошли в гримерку. Надо понять, каким номером тебя ставить.

Мы сели на диван в гримерке. Ольга Алексеевна и Кирилл обсуждали список. Я не слушал.

Вокруг меня ходили, говорили, смеялись, но все было как в тумане.

Заболели виски.

Я хотел пойти в уборную и постоять над раковиной с включенной водой, но заставил себя остаться.

Секундная стрелка настенных часов двигалась быстро, минуты утекали, и близился момент моего выступления.

Я забыл все, что мне говорили Влад и Ольга Алексеевна. Помнил только то, что я читаю без выражения. Черт, я вообще все говорю без выражения.

Мне было страшно. Я не мог пошевелиться.

– Ну что? Пора начинать, – сказала Ольга Алексеевна. – Пошли.

И я пошел в зал. Сел рядом с Владом. Пытался слушать других, но не мог сосредоточиться на чужих словах. Мне было страшно.

Страх сковал меня. Страх, который помог человеку выжить.

Кто-то что-то говорил, но я слышал только шум крови в своих ушных капиллярах.

Потом Влад тронул меня за плечо:

– Твоя очередь.

– Правда?

– Ага. Давай.

Я вышел к микрофону прямиком под луч прожектора. Мне хлопали люди, но их лиц не было видно.

В горле пересохло.

Интересно, если я расплачусь и убегу, это будет нормально? Ну подумаешь, расплакался и убежал. С кем не бывает?

И вдруг я понял.

Страх – это биохимия, физиология, отрицательно окрашенный эмоциональный процесс. Иногда страх полезен, нужен, важен, жизненно необходим, но чаще всего страх – это грань между реальностью и восприятием. Мы рисуем себе самые страшные картины, которые только можем нарисовать, и боимся их. Но мы не дорисовываем. Мы боимся, мы не можем на них смотреть.

Но если пройти этот путь до конца – откроется целый новый мир.

И я начал читать: