Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»

<Ордынцев> Левин был женат <2 месяца> <4> <5 месяц<а>ев> 2й год[547]. Жена только что встала после родов 1го ребенка. Он был счастлив в супружестве, т. е. он говорил себе, что, должно быть, он то самое, что называют: вполне счастлив в супружестве; но он сам никак бы не назвал того положения, в котором он находился, счастьем. С счастьем все люди с детства привыкли соединять понятие спокойствия, тишины и если не праздности, то деятельности ровной, определенной и любимой.

В особенности же с понятием счастия нераздельно понятие сознания своего счастия и понимания своего положения. <Ордынцев> Левин же во все эти <два месяца> 15 месяцев не переставая испытывал неожиданности и как будто только начинал узнавать и себя, и ее, и весь мир[548].

Очевидно, что в исходной, 1873 года, редакции глав о летней деревенской жизни двух пар ретроспекция выступает значимым повествовательным приемом. Краткая вступительная характеристика мизансцены («Клекотковский дом был полон») перетекает в подробный рассказ о зачастую обескураживающих открытиях, которые Ордынцев сделал для себя в супружестве за время, прошедшее со свадьбы[549]; а следующая за тем беседа в женском родственном кружке включает в себя пространную реминисценцию Кити о том, как Ордынцев сделал ей предложение. На следующем витке работы с этой рукописью, когда хронология романа уже мыслилась более протяженной (скорее три года, чем два), этот модус нарратива, видимо, получил дополнительное оправдание, и качество, так сказать, перешло в количество: через несколько как бы пробных, движением рычажка, наддач глубина ретроспекции увеличивается более чем на год. «2й год» и «15 месяцев» в процитированном пассаже перекрываются в еще одной правке того же этюда об испытаниях героя женитьбой: «Уже в эти <2 месяца> 1½ года было несколько столкновений с женою, в которых Ордынцев почувствовал, что ему тоже, как и другим людям, нужно прощение <…>»[550].

Этими операциями со временем, произведенными на срединной, в чем-то подобной перепутью стадии работы, когда многому в романе еще предстояло кристаллизоваться, обуславливались и другие сюжетные перестройки. Прямые указания сроков, значимых для развития действия, влекли за собой внедрение в текст также и косвенных индикаторов хода времени, хронометрирующих обстоятельств и деталей фабулы. Выразительная текстологическая иллюстрация: решительно начертанное в черновике, после перебора нескольких вариантов, обозначение более долгого, чем в ранней редакции, супружеского «стажа» Левина: «2й год» — словно проращивает из себя фразу, написанную на полях буквами помельче и обведенную кружком: «Жена только что встала после родов 1го ребенка»[551]. Этот побег оказался плодоносным. Хотя в конечном счете Толстой вновь сократил разрыв в романном времени между сценами зимнего венчания Левина и Кити и картинами забот и досугов молодоженов в деревне первым совместно проводимым там летом (в ОТ Часть 6 — этот тот же самый год, когда герои вступают в брак, а не второй год их супружества), тема рождения первенца станет одной из ключевых на финальном этапе создания романа, в 1876 — первой половине 1877 года. Намеченная еще в черновике 1874 года хронология действия охватит собою в позднейших редакциях и в ОТ целых два лета Левиных в деревне — с ожиданием первенца в Части 6 и с новорожденным сыном в Части 8. Кроме того, «лишний» год в линии Левина и Кити, введенный пробным порядком в ходе правки черновика, обеспечил своеобразный резерв времени и для других сюжетных линий. Мы еще увидим, как амбивалентность и вариативность этой хронологии проявились уже в 1876 году при создании глав о заграничном путешествии Анны и Вронского[552].

Пока же обратимся к последнему сегменту ДЖЦР, который возвращает наш анализ к теме и проблеме развода Анны в генезисе романа.

4. Ранняя версия развязки: Письмо Каренина и холодный свет Анны

Как уже было отмечено, нижний слой рукописи 38, заключающий в себе кульминационные главы будущей Части 4 в редакции 1874 года (ДЖЦР), представляет собою копию автографического текста, который в конце 1873 — начале 1874 года был отдельными порциями создан наново или в ходе правки самой ранней редакции. Одним из таких антиграфов беловой копии является уже цитированная рукопись 68, в своем нижнем, весны 1873 года, слое содержащая прообраз глав о выздоровлении Анны, муках Каренина и восторженном свидании Анны и Вронского. Вернувшись к этим сценам на стадии ДЖЦР, Толстой вписывает на отдельных листах и на полях старых листов пространные, углубляющие драму всех трех петербургских героев добавления.