Жизнь в средневековой деревне

Содержание иногда назначалось по договоренности между сторонами, иногда указывалось в завещании – в основном так делали мужья, обеспечивая будущих вдов, – а иногда выделялось по решению манориального суда. Если держатель становился нетрудоспособным и не мог выполнять своих обязательств, связанных с выдачей содержания, в интересах сеньора – и получателя – было передать обязательство другому³⁶⁹.

Существовала разновидность содержания, появившаяся на заре Средневековья в монастырях, чтобы обеспечивать ушедших на покой монахов. Речь идет о так называемом корродии, который включал ежедневную выдачу хлеба и эля (обычно два каравая и два галлона, около 10 литров, соответственно) и сверх того – одно или два «готовых блюда» с монастырской кухни. В позднее Средневековье корродий уже предлагался только мирянам, став для них способом страхования жизни. Покупатель корродия мог потребовать для себя определенное количество дров в год, комнату в монастыре, иногда со слугой, одежду, свечи и корм для лошадей. Для зажиточных крестьян был доступен корродий, включавший дом и сад, пастбище и денежные выплаты; бедняк мог рассчитывать только на порцию черного хлеба, эля и похлебки³⁷⁰.

Заключались и другие соглашения. Так, в Сток-Прайор вдова и ее несовершеннолетний сын сдали свой надел в аренду односельчанину на двенадцать лет в обмен на ежегодную выдачу зерна разных видов; предполагалось, что через двенадцать лет сын станет взрослым и будет обрабатывать землю сам³⁷¹.

Договор о выдаче содержания предусматривал, что его получатель сохраняет за собой право пересмотреть сделку; почти всегда имелся в виду земельный надел. В отсутствие такого пункта престарелый селянин мог закончить жизнь наподобие Сабинии, о которой повествует коронерский отчет: в январе 1267 года она пошла в Колмворт, Бедфордшир, просить хлеба, «упала в ручей и утонула»³⁷², или Арнульфа Арджента из Рейвенсдена – «бедный, слабый и немощный», он скитался «от двери к двери в поисках хлеба», а затем упал посреди поля и «скончался от бессилия»³⁷³.

Когда смерть была неизбежна, посылали за священником. Тот появлялся, облаченный в стихарь и столу, со Святыми Дарами в руках; перед ним шел служитель с фонарем, звонивший в ручной колокольчик. Если дело было срочным и служителя найти не удавалось, священник мог повесить фонарь и колокольчик на руку или на шею лошади. Как утверждает Роберт Мэннинг, больные мужчины часто не хотели принимать причастие из-за поверия, что в случае выздоровления им придется воздерживаться от плотских отношений:

Причастие давать не сметь им,
Ну разве что на ложе смертном:
Коль будет жизнь возвращена,
Запретна станет им жена.

Сам Мэннинг ополчался на такое суеверие и советовал положиться на Бога:

Причастия всегда просите —
И милость Господа узрите³⁷⁴

.

Джон Мерк говорил, что, если смерть неминуема, пусть священник не понуждает больного исповедоваться во всех грехах, а советует ему смиренно просить милости у Бога. Если умирающий не мог говорить, но знаками показывал, что желает принять таинства, священник должен был причастить его. Если же умирающий мог говорить, следовало задать ему «семь вопросов»: верит ли он в Символ веры и Священное Писание; признает ли, что оскорбил Бога; сожалеет ли о своих грехах; желает ли исправиться и сделает ли это, если Бог даст ему больше времени; прощает ли своих врагов; искупит ли свои грехи, если останется жив; и наконец, «верите ли вы всецело, что Христос умер за вас и что вы можете спастись только благодаря Страстям Христовым, и призываете ли Бога всем сердцем, насколько возможно?». Больной должен ответить «да» и по совету священника сказать «с твердым и ясным сознанием, если он может… „В руки Твои предаю душу мою“». Если же не может, священник должен произнести это за него, помазать его и причастить³⁷⁵.

Поминки обычно сопровождались пьянством и весельем, что осуждалось Церковью. Роберт Гроссетест предупреждал, что жилище умершего – это дом «скорби и памяти», который не должен превращаться в дом «смеха и игр». Один проповедник XIV века жаловался, что люди, «подобно безумцам, веселятся… по случаю нашей смерти и принимают поминки по нам за свадебное пиршество»³⁷⁶. В 1301 году в деревне Грейт-Рейвли, принадлежавшей аббатству Рэмси, десять жителей Уистоу, пришедших «бдеть ночью над телом Симона из Сатбера», были оштрафованы, так как по пути домой «бросали камни в соседские двери и плохо себя вели»³⁷⁷.