Жизнь в средневековой деревне

Плуг (который имелся не у каждого виллана) был железным, с сошником, отвалом и, вероятно, колесами. Это позволяло регулировать глубину вспашки, изменяя положение колеса, и тем самым заметно экономить усилия. У виллана могла иметься деревянная борона, сделанная им самим из сучьев или изготовленная плотником и в этом случае более совершенная. Вероятно, только в господском хозяйстве применялась борона с железными зубьями, над которой трудились кузнец и плотник. Как правило, у виллана были лопата, мотыга, вилы, серп, коса, молот, нож и точильный камень. Большинство виргатариев, вероятно, владели еще несколькими орудиями труда, такими как молотки, крюки для прополки, сита, ручные мельницы, ступки и песты, кривые ножи, ведра, буравы, пилы, молотки, зубила, лестницы и тачки. У некоторых селян имелись двухколесные телеги. Те, кто держал овец, обзаводились широкими плоскими ножницами, которые использовались также для резки ткани³⁹⁷.

Плуги и тягловые животные, принадлежавшие различным крестьянам, образовывали плужные упряжки, которые использовались совместно. Такого рода соглашения встречаются в судебных документах. Некогда среди исследователей велись споры относительно расхождений между «Книгой Страшного суда», где неоднократно упоминаются упряжки из восьми волов, и иконографическими свидетельствами, согласно которым число животных никогда не бывало таким большим. Возобладало мнение, что величина упряжки варьировалась – до восьми волов, а иногда и больше. Самые большие упряжки требовались для освоения целины; чуть меньшего размера, но все равно больше обычных – для первой вспашки после Михайлова дня или весной. Средневековые животные по габаритам уступали сегодняшним, а весной, вероятно, были к тому же ослаблены, так как всю зиму получали скудное питание³⁹⁸. В «Книге Страшного суда» говорится о небольших упряжках (речь идет о крестьянских наделах, а не о господском): «трое свободных мужчин» пашут на двух волах; свободные люди пашут на трех волах; «две свободные женщины пашут на двух волах». Как указывает Роберт Троу-Смит, «плужные упряжки времен „Книги Страшного суда“… использовавшиеся на вилланских землях, конечно же, далеко не всегда включали восемь быков». Это справедливо и для более позднего времени³⁹⁹.

При обработке и вилланских, и господских наделов лошадей и волов часто объединяли в одну упряжку, но отнюдь не по совету Уолтера из Хенли – брали тех животных, которые были под рукой. В ход шли даже коровы, правда современные опыты показывают, что они тянут плуг с большой неохотой. Коров держали в основном для того, чтобы разводить волов. Приучение вола к плугу занимало два года, а служил он в среднем всего четыре года. Таким образом, упряжка из четырех волов требовала полной замены каждые четыре года, без учета болезней и несчастных случаев⁴⁰⁰. Когда лошадей и волов запрягали вместе, это делали попарно – пара лошадей и пара волов, – поскольку для них требовалась разная упряжь (хомут и ярмо). Такое «сотрудничество», распространенное в Англии еще и в Новое время, само по себе требует больших упряжек.

Первую весеннюю вспашку производили, чтобы избавиться от остатков колосьев, сорняков и трав, – достаточно рано, так что органические отходы успевали перегнить⁴⁰¹. Вторая, более мелкая, позволяла насытить почву кислородом и подготовить ее к севу. Пахарь шел вдоль центральной линии полосы, делившей ее надвое, выполнял нелегкий поворот в конце и опять следовал вдоль центральной линии, но уже с другой стороны⁴⁰². Горох и бобы сажали в борозду, зерновые – на гребень. Сеять начинали, когда почва прогревалась и исчезала угроза заморозков⁴⁰³. Средневековые борозды и гребни до сих пор видны на аэрофотоснимках; границы участков иногда обозначаются при помощи межи или камней.

Пахота на господском наделе прекращалась в девятый час или во время вечерни, но если человек работал на своей земле, он мог ходить за плугом дольше, в зависимости от личных обстоятельств или погоды. Первая вспашка озимой пшеницы в апреле, после того как на других полях завершался сев яровых, была неглубокой. Вторая, в июне, и третья, в середине лета, были глубже первой. Затем поле боронили, а последние комья разбивали мотыгой или деревянным молотом с длинной ручкой⁴⁰⁴. Для посева семена зерновых насыпали в соломенную корзину. На каждый акр приходилось от двух бушелей семян⁴⁰⁵, которые не разбрасывали небрежно. В 1320 году четыре элтонца были оштрафованы – на три пенса каждый – за небрежность при посадке, причем один из них бросил «четыре или пять бобов» в одну лунку, «причинив ущерб господину»⁴⁰⁶. Помимо навоза, которого не хватало, при посеве добавляли в почву мергель – глину, содержащую карбонат извести, – которого также не хватало⁴⁰⁷.