Жизнь в средневековой деревне

Где бы ни собирался суд, в помещении или на улице, он имел довольно неофициальный вид: управляющий и писец сидели, селяне толпой стояли перед ними. Однако процедура была вполне официальной, а порядок строго соблюдался. В Сент-Олбансе в 1253 году мужчина был оштрафован за проклятия в адрес двенадцати присяжных; кроме того, известно множество случаев, когда суд карал за ложные обвинения в адрес должностных лиц и присяжных, за оскорбление своих противников в суде и за учинение беспорядков: «Fecerunt strepitum, in curia garrulando» (они шумели, много говорили в суде)⁵²⁹. В Элтоне (1307 г.) Джон, сын Джона Эбавбрука, представший перед судом за то, что он задолжал тридцать два пенса Роберту из Тейнгтона, обещал заплатить, но не сделал этого и в следующем году вновь выступил в роли ответчика, но «тут же, проявив неуважение к суду, удалился, не найдя залога». Суд постановил взыскать с него тридцать два пенса и еще сорок – в качестве штрафа за его поведение. «И после этого он пришел и заплатил штраф в сорок пенсов… и… отныне он будет повиноваться сеньору и своим соседям»⁵³⁰.

В руководстве XIV века для начинающих управляющих, озаглавленном «The Court Baron» (другое название манориального суда), судебная процедура выглядит настоящим ритуалом. Писец зачитывает вслух типовое заявление – обвинение в нанесении побоев постороннему человеку, выдвинутое против одного из жителей деревни:

Господин управляющий, Генри из Комба, который сейчас здесь [указывает], жалуется на Стивена Карпентера, который сейчас там [указывает], говоря, что, когда он шел своей дорогой, не нарушая мира Божьего и господского, через эту деревню, которую охраняете вы согласно своим привилегиям, в такой-то час и в такой-то день в прошлом году, явился этот Стивен Карпентер, и встретил его в таком-то месте [называет его], и обрушился на него с незаслуженной бранью, даже назвал его вором и беззаконником и всякими другими словами, которые показались ему подходящими, кроме его подлинного имени, и сказал ему, что он подслушивает у разных домов, выведывая тайны добрых жителей деревни, чтобы потом прийти ночью со своими товарищами, и войти в их дома, и унести их имущество воровски, наподобие преступника; на это Генри вежливо ответил, что он добропорядочен и законопослушен во всем, а [Стивен] сам не знает, что говорит; тогда сказанный Стивен разгневался и вырвал из его рук посох из остролиста и нанес ему удары по голове, по плечам, по пояснице и по всему телу, везде, где счел нужным, а затем ушел. Сказанный Стивен совершил этот проступок неправедно, вопреки разуму и миру господскому и вашему, ибо вам поручено охранять и поддерживать мир, и причинил ему ущерб на двадцать шиллингов и позор на полмарки⁵³¹.

Ответ обвиняемого был проникнут таким же вниманием к правильности формулировок, как и речь писца. Все обвинения были рассмотрены по порядку:

Против неправоты и насилия и всего, что против мира Божьего, и господского, и вашего, ибо вам поручено охранять и поддерживать мир, и его [Генри] ущерба на двадцать шиллингов и позора на полмарки и каждого пенни из них, возражает Стивен, который сейчас здесь, а также всевозможной брани против Генри из Комба, который сейчас там, и против его иска и всего, что он возводит на него, утверждая, что никогда он не называл его вором, не говорил ему злого слова, не возводил на него злых поклепов, не бил его посохом из остролиста или другим посохом по голове, или плечам, или пояснице, или какой-либо части тела, как он предполагает; и в том, что это правда, он готов оправдаться как угодно, по воле суда, который должен его оправдать⁵³².

Вряд ли участники суда настаивали на употреблении такого изысканного языка, но известно, что ответчики и истцы в серьезных делах часто обращали внимание на речевые промахи, которые иногда вели к формальным ошибкам, и это позволяло подсудимому избежать приговора⁵³³.

Далее управляющий обратился к обвиняемому: «Честный человек Стивен, этот суд призывает тебя явиться с шестью руками на следующий суд, чтобы оправдать себя», на что обвиняемый ответил: «Охотно, сэр»⁵³⁴. «Явиться с шестью руками» означало, что Стивен должен был привести с собой пятерых человек, готовых поклясться в том, что он говорит правду, либо в том, что он заслуживает доверия. В более серьезных случаях или тогда, когда добросовестность обвиняемого вызывала сомнения, от него могли потребовать «явиться с двенадцатью руками», то есть привести одиннадцать «помощников в клятве». Помощь в клятве – компургация – к XIV веку стала одной из основ средневековой юриспруденции. Считалось, что, если несколько человек поклялись на святых мощах, вряд ли все они одновременно решили погубить свою душу⁵³⁵.