Жизнь: вид сбоку

Мне семь лет. Я не умею читать, точнее, умею, но не хочу. Потому что скучно складывать еле заученные буквы в слова, а потом еще разгадывать их неясный смысл. На свете есть миллионы более интересных вещей. А они требуют, чтобы я читал. Они – это все, все мои самые родные и любимые люди. Как они не понимают? Я прячусь под кровать. Они тащат меня за ноги, я визжу и упираюсь. Они объясняют, они просят, они выходят из себя. Мама бьет меня ремнем, папа вздыхает и отворачивается. Я плачу, мать меня целует, ей стыдно, что она сорвалась. Это повторяется много раз. Скоро в школу, а я не умею читать, точнее, не хочу. Дело уже не в чтении, я чувствую свою силу. Они любят меня, я их тоже люблю, но я стремлюсь быть сильным. Отвоевываю себе жизненное пространство. Они любят – значит, слабы. Побьют, а после поцелуют. Не сильно бьют поэтому.

За месяц перед школой мы с дедом едем на море в Одессу. Бабушка путевку достала в Дом творчества писателей. Только я и Славик. Это был единственный раз в жизни, когда он отдыхал без Муси. Ради меня. Я не понимал, радовался сильно. Никакого режима дня, делай что хочешь. Конфет – сколько хочешь, мороженого – сколько хочешь, днем можно не спать. Рай, а не жизнь. Мы с ним купаемся, загораем и гуляем по Одессе. На Привозе поглощаем вареную кукурузу в неимоверных количествах. Толстые тетки достают ее пухлыми пальцами в пухлых золотых кольцах из огромных эмалированных чанов. Мне раньше на кукурузу и смотреть не разрешали. Антисанитария и для желудка вредно. Только дома по праздникам полпочатка. А Славик разрешает. Почти взрослая, невероятная мужская жизнь, где все можно. Через неделю отдыха дед задумчиво останавливается у киоска «Союзпечать» и покупает тонкую коричневую книжку. Когда мы приходим в наш номер, он дает мне ее и говорит:

– Прочитай название. Из уважения к дедушке и обеспеченной им райской жизни я читаю:

– Город-герой Одесса. Путеводитель.

– Дальше, – просит Славик.

– Не хочу, не буду… – Я начинаю ныть, постепенно продвигаясь ближе к кровати, чтобы, если что, спрятаться.

– Хорошо, – говорит дед, – можешь не читать, но тогда завтра мы не пойдем на море, и в город не пойдем, и вообще никуда. В номере будем сидеть целый день. Тебе же понравилось, как мы раньше жили?

– Да, – не понимая, куда он клонит, и не очень веря его угрозам, отвечаю я.

– Ну вот, Вить, чтобы жить так дальше, ты должен в день читать по одной странице. За полминуты должен прочитать, пока стрелка на моих часах не дошла до половины круга.

– А если нет? – все еще не веря, спрашиваю я.

– А на нет и суда нет. Будем в номере сидеть, только в столовую выйдем, чтобы поесть.

– Ну и пожалуйста, – окончательно убедившись в нереалистичности его плана, гордо отвечаю я. Мало ли чем меня пугали. Попугает и перестанет, он же меня любит, не может он меня лишить моря.

Вечер прошел как обычно. Мы сходили в летний кинотеатр и посмотрели потрясающий мюзикл «Мама» с Людмилой Гурченко в роли отважной матери семерых козлят. Перед сном мы, по сложившейся традиции, съели вкуснейший пломбир в вафельном стаканчике. Страшные угрозы Славика почти улетучились. «Забыл», – решил я и спокойно уснул. На следующий день на море мы не пошли. И на следующий. Я пробовал скандалить, даже пытался убежать по пути в столовую. Дед не обращал внимания, разворачивался и шел в номер. Одному на море идти было страшно, и я, отбежав на пару десятков метров, всегда возвращался. Он не повышал голос, не ругался, а спокойно объяснял:

– Можешь идти, куда хочешь, если смелый. Я с тобой пойду, когда ты прочтешь страницу за тридцать секунд.

– Но я же утону один, – шантажировал его я.

– Очень плохо, конечно, где я еще такого упрямого внука возьму, но это твое решение. Хочется тонуть – тони.

– Тебя бабушка заругает и мама.

– А я тоже утону, если ты утонешь, и некого ругать будет.

– Ты что, жить не хочешь?

– А ты?

Наш диалог заходил в тупик, и я, не зная, что ответить, переставал ныть. Впервые в жизни я столкнулся с необъяснимой и могущественной силой. Я точно знал, что Славик меня любит, тогда чего же он упрямится? Если бы не любил, понятно, но ведь любит же… На четвертый день я сломался и нехотя, уступая обстоятельствам непреодолимой силы, согласился прочитать страницу. Дед бесстрастно выслушал, посмотрел на часы и огорченно сказал:

– Плохо, Витя, очень плохо – минута и двадцать секунд. Никуда не идем, сидим в номере.

А вот это уже была настоящая обида. Я ему целую страницу, а он… Рухнув на пол, я задрыгал ножками и устроил масштабную истерику. Славик мне не мешал, только иногда выходил на балкон покурить. Через час, когда я наконец успокоился, он печально произнес:

– Думаешь, мне нравится в номере сидеть? Я тоже море люблю.

– Так почему же тогда? – искренне не понимая, спросил я.

– Потому что мой внук пойдет в школу, умея читать. Иначе стыдно мне будет.

– Но у нас в саду другие тоже не умеют.

– А меня не интересуют другие. О других пусть их дедушки думают. Меня ты интересуешь.

– Но я же не умею быстро. Я не научился.