Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим

бз'дили во мнѣ нерасположеніе ко всему французскому-Первая состоитъ въ томъ, что еще когда я жилъ въ Асти въ родительскомъ домѣ, до третьяго брака моей матери, черезъ этотъ городъ случилось проѣзжать герцогинѣ Пармской, францз'женкѣ по рожденію, которая ѣхала въ Парижъ или возвращалась оттуда. Она занимала со своими дамами и слз'жанками огромную каретз^г, всѣ онѣ были сильно нарз'мянены, что представляло для меня невиданное зрѣлиіце, такъ какъ въ Италіи румянъ не употре-бляли; все это сильно поразило мое воображеніе и я еще долго впослѣдствіи разспрашивалъ, теряясь въ догадкахъ, о томъ, какз'іо цѣль могло имѣть з’крашеніе столь странное, смѣшное и столь противное природѣ. Вѣдь, когда болѣзнь, пьянство или любая иная причина придаетъ человѣческому' лицу эту непріятнучо краснотз', принимаются же мѣры, чтобы скрыть ее изъ опасенія стать предметомъ сожалѣнія или насмѣшекъ. Эти французскія мордочки надолго оставили во мнѣ глз’бокое чушство брезгливости и отвращенія къ французской женщинѣ.

А вотъ вторая причина моей антипатіи: когда, много времени спустя, я изу'чалъ географію, я отчетливо видѣлъ на картѣ, какъ велика разница въ протяженіи, занимаемомъ съ одной стороны Франціей, съ другой Англіей и Пруюсіей; и, тѣмъ не менѣе, военныя извѣстія неизмѣнно говорили о новыхъ пораженіяхъ Франціи на сулпѣ и на морѣ. Прибавьте къ этому, что еще въ раннемъ дѣтствѣ мнѣ говорили, что французы много разъ завладѣвали нашимъ Асти и что въ послѣдній разъ они были захвачены здѣсь въ плѣнъ въ числѣ шести или семи тысячъ и даже болѣе, причемъ дозволили взять себя, какъ трусы, не оказавъ никакого сопротивленія, тогда какъ до этого вели себя, по своему' обычаю, нагло и своевольно. Всѣ эти разнообразныя свойства, соединявшіяся для меня въ одно представленіе въ лицѣ моего учителя танцевъ, смѣшную нарз’жность и нелѣпыя манеры котораго я изобразилъ выше, навсегда заронили въ мое сердце смѣшанное чувство отвращенія и презрѣнія къ этой непріятной націи.

Я завѣряю, что всякій человѣкъ, который въ зрѣломъ возрастѣ вздз'маетъ спросить себя о первичныхъ причинахъ своихъ симпатій или антипатій къ отдѣльнымъ личностямъ, собирательнымъ цѣлымъ или даже народамъ, найдетъ, пожалуй, незамѣтныя сѣмена этихъ чз^твствъ въ дѣтскихъ впечатлѣніяхъ; можетъ быть, онѣ окажз'тся мало отличными отъ описанныхъ мною и столь же незначительными. Да! ничтожная вещь—человѣкъ.

Глава VII.

СМЕРТЬ ДЯДИ.—Я СТАНОВЛЮСЬ ВПЕРВЫК СВОБОДНЫМЪ.—МОЕ ПОСТУПЛЕНІЕ ВЪ ПЕРВОЕ ОТДѢЛЕНІЕ АКАДЕМІИ.

!7⁶5-