Жизнь взаймы: Рассказы врача-реаниматолога о людях, получивших второй шанс

Однако для него самого картина была не столь радужной; он не считал, что все завершилось благополучно. Позже я узнала, что после интубации трахеи он жил в бесконечной схватке со своими невидимыми тюремщиками. Он был уверен, что его дом сгорел дотла, детей продали в рабство, а сам он, голодный, замерзший, был крепко привязан к кровати. Он явственно видел кровь, сочащуюся со стен. Эти образы продолжали преследовать его и позже, после перевода в другое отделение, и даже дома он в холодном поту просыпался от кошмарных сновидений. Иногда и днем страшные видения вспыхивали в его сознании.

— Похоже, что скоро он сможет обходиться без трубки. Мы надеемся, что завтра сможем ее удалить, — сказала я его жене. Она вздохнула с видимым облегчением.

— Ты слышал?

Она посмотрела на мужа, который изо всех сил лягался, взбивая простыни.

— Завтра трубку уберут! — Она снова повернулась ко мне. — Ничего, все будет в порядке, — добавила она с видимым удовольствием. Я кивнула. Я не имела ни малейшего представления о битве, разыгравшейся в его сознании, и не знала, как это повлияет на его личность. Меня не интересовало, сможет ли он вернуться на работу, как долго будет продолжаться восстановление и как он будет жить после интенсивной терапии. С ним все будет в порядке, и это было правдой, насколько я тогда могла судить. Я думала так до тех пор, пока не познакомилась с женщиной по имени Нэнси Эндрюс.

Это случилось в Балтиморе в начале восьмидесятых, за 20 лет до того, как я впервые переступила порог отделения интенсивной терапии. Нэнси Эндрюс, двадцатилетняя студентка, изучающая искусствоведение, собиралась проверить зрение и подобрать новые очки. С деньгами у нее было туго, и она отправилась в офтальмологическую клинику Университета Джонса Хопкинса, где больных принимали врачи-стажеры всего за $30. Врач решил осмотреть глазное дно и посветил в глаза щелевой лампой, обратив внимание на хрусталики. Он удивился: было такое впечатление, что они находились не на своем месте.

— У вас вывих хрусталика, — сказал он. Не было ли у Нэнси травм головы? Это было бы самое удобное объяснение смещения хрусталиков. Нет, травм головы у нее не было. Молодой врач окинул пациентку взглядом, обратил внимание на ее чересчур стройное телосложение, длинные пальцы и гибкие запястья. Здесь крылось что-то другое.

К концу дня Нэнси оказалась в центре генетического консультирования в ожидании диагноза. Подозрение врача-офтальмолога подтвердилось: у Нэнси был синдром Марфана.

Синдром этот назван по имени французского педиатра Антуана Марфана, который впервые описал его на рубеже XX века. У наблюдаемой им девочки были длинные пальцы и нарушения в строении скелета, обусловленные тотальным поражением соединительной ткани, которая удерживает вместе кожу, мышцы, кости и внутренние органы. Симптомы могут варьироваться от сравнительно легких, как вывих хрусталиков, до тяжелых, а иногда и смертельных поражений аорты, самой крупной артерии, которая выводит кровь из левого желудочка сердца. Девушку направили на обследование. Как будто неприятного диагноза самого по себе было недостаточно, Нэнси узнала, что у нее аневризма дуги аорты, то есть участок стенки сосуда опасно истончился. Врач предупредил Нэнси, что если оставить эту аневризму без лечения, то она может разорваться, что чревато очень серьезными, а возможно, и фатальными последствиями.

А ведь Нэнси чувствовала себя совершенно здоровой и вела активный образ жизни! По городу она передвигалась на велосипеде, а на оплату учебы подрабатывала мытьем посуды в ресторане. И вот оказалось, что ее крепкое здоровье — всего лишь иллюзия. Потрясенная Нэнси спросила врача, как ей справиться с этим сейсмическим сдвигом в ее реальности. Врач сказал ей, что каждый из нас может в любой момент умереть.

— Это совсем другое, — возразила она. — Вы же только что сказали мне, что у меня в груди заложена бомба с часовым механизмом.

Врач не нашел ответа.

Нэнси начала принимать гипотензивные лекарства, снижающие артериальное давление. Их назначили, чтобы остановить рост аневризмы. Другого выбора у Нэнси не было. Она уже давно запланировала и подготовила стажировку в Англии и отправилась туда на год согласно плану. По возвращении девушка отправилась к тому же врачу в больнице Джонса Хопкинса. После обследования выяснилось, что аневризма выросла и теперь Нэнси показана операция, так как риск хирургического вмешательства меньше, чем риск присутствия аневризмы. Так в возрасте 21 года Нэнси согласилась на операцию на открытом сердце, в ходе которой участок аорты, пораженный аневризмой, и аортальный клапан будут заменены соответственно пластиковой трубкой и металлическим протезом.