Жизнь взаймы: Рассказы врача-реаниматолога о людях, получивших второй шанс

В тот день она поклялась себе, что в день, когда ей исполнится 30 лет, она отметит победу с таким размахом, какой только могла вообразить девочка-тинейджер. Это будет грандиозная вечеринка. Она пригласит всех врачей, медсестер и друзей и покажет им, что осталась жива, жива, несмотря ни на что.

Меган Кайли родилась на год раньше меня, в 1980 году. Возможно, из-за того, что мы ровесницы, я попыталась воссоздать рассказанную ей историю о том достопамятном приеме, добавив выдуманные подробности — я попыталась представить на ее месте себя пятнадцатилетнюю. Но моя тогдашняя реальность настолько отличалась от реальности Меган, что глупо и пытаться вообразить свою реакцию. Я провела большую часть юности за учебой, готовясь к будущему, которое было далеким и неясным. Точка, поставленная на 30-летнем рубеже, для меня означала момент, когда жизнь только по-настоящему начнется — я начну зарабатывать деньги, обеспечу себя, возможно, создам семью. Если бы кто-то тогда сказал, что в 30 лет я умру, наверное, я все равно бы пошла в колледж, если бы позволяло состояние здоровья. Но, хотя нельзя сказать с уверенностью, я бы не пошла в университет, чтобы, откладывая взрослую жизнь, провести еще несколько лет на студенческой скамье в надежде стать доктором. А может быть, я бы все равно поступила. Может быть, меня побудил бы к дальнейшей учебе прогресс медицины: ведь раньше дети, больные муковисцидозом, не доживали даже до подросткового возраста, а я-то была жива! Я была бы достаточно оптимистична и безрассудна, чтобы поставить на такое будущее.

Меган знала, что пойдет в колледж. Это даже не обсуждалось. Отец хотел, чтобы она училась в их городе и могла остаться жить дома, но Меган мечтала вкусить настоящей студенческой жизни в кампусе. Для нее было важно уехать из родного дома, а еще — не упоминать о своем заболевании в заявлении о приеме в учебное заведение. Но муковисцидоз от этого никуда не делся и вместе с Меган приехал в общежитие Провиденс-колледжа, расположенного в 40 минутах езды от дома. И ей приходилось иметь с ним дело, когда она пыталась построить свою самостоятельную жизнь. Физио­терапевт приходил к Меган пять раз в неделю и отстукивал ей грудную клетку, чтобы она могла отхаркивать накопившуюся в дыхательных путях густую мокроту. Когда подруги спрашивали, не мама ли приезжает к ней почти каждый день, Меган кивала. Ей было легче признаться в частых посещениях нервничающей матери, чем в своей болезни.

Время — очень странная штука. Меган не знала, что думать о приближавшемся двадцатом дне рождения. Если верить графику, который когда-то нарисовал врач, то она вступала в последнее десятилетие своей жизни и времени ей было отпущено очень мало. Но в промежутках между нечастыми госпитализациями, капельницами и курсами антибиотиков ее жизнь практически не отличалась от жизни ее ровесниц — она была обычной девушкой, стоявшей на пороге зрелости. Возможно, поскольку родители никогда не обращались с ней, как с тяжелобольной, или потому, что педиатр всегда побуждал ее смотреть в будущее без страха, или просто благодаря упорному и упрямому характеру, Меган решила двигаться вперед. Другого выбора она просто не видела. Она окончила колледж, запланировала дальнейшее обучение в университете и отправилась в Нью-Йорк, где у нее не было ни одной знакомой души. Людей, с которыми она могла бы вместе снимать жилье, она нашла на «Крейгслисте»[11], как и квартиру на Лонг-Айленде. Семья и знакомые врачи были теперь так далеко, что Меган порой казалось, она переселилась на другую планету.

Тем не менее оказалось, что Меган способна глядеть вперед. Она поразила меня способностью к планированию — Меган из тех, кто начинал откладывать на первоначальный взнос на дом уже в 20 лет. Только она не копила деньги. Сэкономленные деньги Меган тратила на путешествия. В конце концов, думала она, какой смысл откладывать деньги на будущее, если она, скорее всего, не сможет ими воспользоваться? Она встречалась с мужчинами, но никогда не завязывала отношений с серьезными молодыми людьми, которые рассчитывали на долгие отношения и брак. Она всегда любила находиться среди детей. Будучи уверена, что ей не суждена долгая жизнь, она не думала о материнстве и надеялась, что ей удастся удовлетворить материнский инстинкт, работая преподавателем в колледже или помогая другим людям воспитывать их детей. Время шло, и через 15 лет после того, как врач наметил финальную точку в ее жизни, Меган занялась планированием своего тридцатого дня рождения.