Жизнь за океаном

Рабочие здешние, этот главный контингент революции и коммуны, скромны и вежливы, и как индюки ходят на улицах в своих накрахмаленных, но неподпоясанных синих блузах. Многих из них мне приводилось встречать в луврском музее, занятых осматриванием его художественных сокровищ. Как же объяснить после этого те ужасы разрушения и преступления, которые производились еще недавно этими самыми рабочими? Самую большую вину несомненно нужно приписать посторонним поджигательствам, а известно, что при долгом и частом поджигании и раздувании загорится самый сырой материал. Потому-то благомыслящие люди здесь с содроганием смотрят на будущее ввиду объявленной амнистии коммунистам. Многие из последних уже возвратились из ссылки в Париж и на первых же порах заявили свой строптивый, крамольный нрав, и, пользуясь происходившим в половине октября рабочим конгрессом в Марселе, старались агитировать население в пользу революционных замыслов тамошнего конгресса. Но пока это не удается им. Теперь им пока остается только бесплодно оглашать воздух своим девизом: свобода, равенство в братство. Девиз этот, замечу, кстати, в последнее время окончательно скомпрометирован: под его вывеской появились фальшивые деньги – пятифранковые монеты. Во Франции существуют серебряные пятифранковые монеты по преимуществу с гербом бывшего императора Наполеона III; но злонамеренный фальшивый монетчик предпочел издать монеты с республиканским штемпелем и девизом, возвещающим о свободе, равенстве и братстве. Всякий теперь, получив такую монету, вполне чувствует горечь и невыгодность подобных «свободы, равенства и братства». По неосторожности или вернее по неопытности и я заполучил одну из подобных монет и теперь при своих строгих монархических убеждениях имею досадное удовольствие постоянно носиться с республиканским девизом. Ни в одной лавочке не берут…

V. Лондон

Бурный пролив – страж Альбиона. – Лондон и первые впечатления. – Невыносимость атмосферы и кипучесть движения. – Достопримечательности. – Собор св. Павла и Вестминстерское аббатство. – Библия в Лондоне. – Библейский театр. – Праздник «показывания лорда мэра» и народное веселье.

Быстрый поезд в несколько часов пробегает пространство от столицы французов до крайнего пункта европейского континента – до городка Кале. Часа за два до прибытия в этот город вы чувствуете, что материк как бы тает пред вами, а все более сгущающаяся синева дает знать о приближении другой стихии. Но вот и знаменитый пролив –Па-де-Кале. Поезд останавливается у самого берега как бы в досаде, что новая капризная стихия не дает ему дальше хода. Пассажиры пересаживаются на пароход. Биение сердца невольно учащается при перемене стихии, а эта стихия как бы нарочно своим беспокойством заставляет сожалеть об оставляемом материке. Пароход с уверенностью помчался по пенистыми волнам, но сильные шквалы не дают ему ровного хода, и он, содрогаясь и качаясь, передает свое беспокойство и пассажирам, из которых многие потребовали роковых чашек и угнетенно сидели над ними, отдавая дань свирепому проливу. Ухватившись обеими руками за борт (без поддержки на палубе стоять было немыслимо), я больше с любопытством, чем со страхом смотрел на ярящуюся стихию и думал: вот она, родная стихия, знаменитых островитян-мореплавателей, в ней одной для них достаточный залог и их всемирного господства и их неприступности, действительно, бурный пролив это – природный страж Альбиона, и о его неподатливость некогда сломилась, как известно, почти несокрушимая на материке сила великого военного гения французов. Но вот волнение стало успокаиваться, пароход смелее разрезывал волны, и ожившие от страха леди стали пробовать без поддержки пройти по одной доске палубы. Вдали из густой синевы показались крутые белые, – можно бы сказать сахарные, если бы они не были меловые, – берега гордого Альбиона. Английский поезд, приняв пассажиров, помчался чрез Дувр в знаменитое обиталище лордов, в Лондон. Чрез два часа поезд гремел уже над самым Лондоном, по рельсовому пути, проложенному по домам.