Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

п. 5 этого раздела гласил: «В задачи коммерческой части торгового представительства Союза ССР за границей входит выполнение плановых заданий Народного Комиссариата Внешней Торговли и других органов Союза ССР, а также торгово-комиссионных операций по поручениям коммерческих органов НКВТ, государственных учреждений и предприятий, кооперативных, общественных и частных предприятий и лиц, коим разрешено совершение экспортно-импортных операций. Коммерческая часть торгового представительства в своей коммерческой работе подчинена через торговые представительства Управлению торговыми предприятиями и учреждениями Народного Комиссариата Внешней торговли».

Такой статус торгового представительства был de jure закреплён и в различных международных договорах с участием СССР. В этом случае, все юридические действия, произведённые торговым представительством в данной стране, и их экономические последствия подчинялись местным законам и местной гражданской юрисдикции, при этом правительство Союза ССР принимало на себя полную ответственность за торговые сделки, произведённые торгпредством.

Более того, Советское правительство соглашалось с правом местных властей накладывать арест на имущество Союза ССР, находящееся в данной стране, за исключением предметов, предназначенных для осуществления прав суверенитета или официальной деятельности дипломатического или консульского представительства Союза ССР.

Например, в договоре с Грецией и Латвией было, в частности, оговорено, что к сделкам с участием торгпредства СССР не могут применяться судебные меры предварительного и административного характера. В Швеции иностранное, советское в том числе, торговое представительство было обязано уплачивать фиксированный налог на любую коммерческую деятельность. [1.9].

В этом смысле характер прецедента имело судебное разбирательство по заявлению лесопромышленного общества «Лютер», которое обратилось в Лондонский суд с требованием о признании недействительной сделки, заключённой между советским торговым представительством во главе с Л. Б. Красиным и компанией «Джеймс Загор и Ко» о продаже последней партии российского леса. Представители «Люгера» заявили в суде о том, что ранее этот лес принадлежал их компании и был конфискован правительством РСФСР. Ответчик не отрицал того факта, что лес был конфискован, но при этом сослался на то, что основанием для изъятия товара послужил закон — Декрет СНК РСФСР от 20 июня 1920 года. Суд первой инстанции на основании того, что «британское правительство не признало советского правительства, а значит, и декреты последнего не имеют силы перед лицом английского закона», признал сделку недействительной. Однако апелляционный суд, куда обратилась компания «Джеймс Загор и Ко», 12 мая 1921 года отменил решение суда первой инстанции. Основанием для вердикта послужило разъяснение Министерства иностранных дел по поводу того, что Великобритания признала советское правительство фактическим правительством России. Дело вызвало большой резонанс и обсуждалось даже в Палате лордов. Лорд главный судья Англии и Уэльса Бенке высказался таким образом, что королевские суды вправе рассматривать декрет 20 июня 1918 года о национализации с точки зрения нравственности и справедливости. Но тогда они обязаны отнестись к нему не иначе, как к средству проведения фактическим правительством цивилизованной страны такой политики, какую оно считает отвечающей её высшим интересам. Одним словом, если государство объявляет некую вещь своей собственностью, например яхту или особняк российского предпринимателя, находящегося под санкциями, то английский суд не вправе входить в рассмотрение вопроса об основаниях приобретения государством такого права. [1.21] Это судебное решение в определённом смысле создало правовой прецедент при рассмотрении «советских дел» в европейских судах.