Жизнь за жильё

— Ты вчера братве что-то красивое вспомнить обещал, — смотрящий потянулся и весело взглянул на свою молодёжь. Здесь интересы Севы и Студента вполне совпадали. Главному зеку надо чем-то занять паству. А Тимуру не мешало бы выговориться о чём-то постороннем. Выпустить пар…

В закрытом помещении с одними и теми же лицами главное не замыкаться в себе, в своих проблемах. В местах лишения свободы такое состояние называется «гонка», а в медицине — депрессия. Кантемиров ещё раз посмотрел на решётки, перевёл взгляд на старшего и сказал:

— В 1987 году два моих кореша, прапорщики танкового полка, сдёрнули с дрезденской кичи.

— Да ну, нах! — глаза правильного вора заблестели. Сева присел на нары. Кто же из нормальных сидельцев откажется слушать почти правдивую историю про побег из тюремных стен. Даже из армейского СИЗО…

— Отвечаю за базар. Решётку проломили и спустились на остатках от нар, — рассказчик (он же — «былинник») начал захватывать интерес публики и вначале, чтобы подчеркнуть важность самой истории, сообщил: — Да, в этой крытке сам Эрнст Тельман сидел.

— А у нас в бригаде тоже Тельман есть, — из заднего ряда сообщил тамбовский Черныш.

— Дрезден — это Германия. У них там свои бригады, — раздался голос рядом.

Кантемиров посмотрел на бандитскую молодёжь и тяжело вздохнул. Перед ним сидели одногодки его бывших солдат — от восемнадцати и до двадцати с небольшим лет…

Каждые полгода, каждый период службы личной состав полигонной команды стрельбища пополнялся по пять-семь бойцов. И в течение всех пяти лет сверхсрочной службы начальнику полигона поневоле приходилось изучать личности новых солдат, разговаривать со всеми бойцами и делать выводы по каждому человеку. Со временем Тимур научился разбираться в людях. Все мы разные… Но, в отличие от сидящих перед ним «спортсменов», все солдаты знали — кто такой Эрнст Тельман. И ни один боец советского полигона не мечтал стать бандитом…

Сейчас перед ним сидели парни совсем другого поколения, выросшие на зарубежных видеофильмах. Ещё с начала восьмидесятых первые видеомагнитофоны появились у сливок советского общества: запрещающей их номенклатуры, дипломатов, матросов дальнего плавания и различных барыг — граждан с теневыми доходами. Обладатель VHS-проигрывателя считался небожителем, которому вдруг открылись врата в западный мир развлечений. Со временем таинственные аппараты стали доступнее, и людей, заглянувших с их помощью в другую реальность, становилось всё больше.

Видеофильмы стали школой жизни. Новое поколение начало забывать про комсомол, светлое будущее и генсеков. Они хотели быть такими, как герои Брюса Ли, Ван Дама или Шварценеггера. Или Эммануэль с Греческой Смоковницей… Жить на полную катушку: ярко, свободно, и совсем не так, как жили их родители. Появились секции восточных единоборств, и спрос на них был колоссальный. С появлением секций начали появляться так называемые «качалки».

Парни сами оборудовали подвалы, доставали, покупали и мастерили спортивные снаряды. Собирались там, занимались спортом. Могли и отдохнуть, и девах привести. В общем, клуб по интересам… Редко кто тренировался один. Большая часть любителей силовых тренировок качались в паре, а то и втроём, и даже больше, страхуя и морально поддерживая друг друга. Несмотря на то, что спортивное оборудование в тренажерных залах стояло весьма простое, всегда находилось немало накаченных ребят, на которых равнялись новички. Появлялись сплоченные группы здоровых, спортивных молодых людей. И безработных… Наступило сумасшедшее время, рушились привычные основы советской морали, трещала по швам страна, народ нищал. До начала войны в Чечне оставалось полгода…

Годы службы в армии и тесное общение с сотрудниками спецслужб, да и с комендантом гарнизона в придачу научили Кантемирова скрывать свои чувства под различными масками. Вот и сейчас ни одна из стремительных мыслей по поводу сидящих перед ним парней, не отразилась на спокойном лице молодого мужчины. Тимур решил начать историю с описания гарнизонной гаупвахты, которую сам переименовал в дрезденский следственный изолятор. Народ ждал зрелищ, рассказчик начал издалека:

— Братва, дрезденское СИЗО ещё немцы построили в хрен его знает каком-то веке…

— Кресты тоже давно построили. Ещё при Екатерине, — Сева решил подержать былинника и заодно показать бандитствующей молодёжи свой воровской интеллект. Студент согласно кивнул и продолжил:

— Тогда строили на совесть. Стены толщиной с мою руку.

Для наглядности рассказчик встал боком к слушателям и вытянул прямую левую вперёд. Восемь пар глаз проследили за плавным движением кулака. Здесь бывший узник немецкого каземата говорил правду, так как сам однажды чисто из-за спортивного интереса измерил толщину стен при очередной посадке. Сиделец гаупвахты продолжил с улыбкой: