Жизнь замечательных людей

– Так тебя, брат, они тоже с ума свели! посмотри на себя, вечно в каких-то поисках, лицо будущего суицидника.

– Спасибо, но твое опухшее синее лицо, тоже отдает удушьем. – я посмотрел на бывший портрет.

– Но я сейчас совсем не про свое будущее тебе говорю, а о проблемах более фундаментальных. Вот прислушайся к музыке за окном.

Я послушался Марка и начал впускать в себя гул моторов и крик детей за окном. Никакой музыки я не слышал.

– Прекрасная музыка отвратительного мегаполиса. Я постоянно к ней прислушиваюсь, перевожу живой звук в мертвые ноты, а затем в еще более мертвые слова.

– Так и родилась твоя великая поэма? – изобразив улыбку, снова перебил оратора я.

– Конечно, а как еще? Я только и слышу мольбу о помощи, которая выражается в единственно понятных, еще не обретших пошлый смысл, словах. Вот ведь какой придурок придумал, что жизнь состоит из черных и белых полос? я уверен, что этот человек, как и я, все это слышал и, также, переводил. Только переводил он эти мольбы на ноты, то есть, был на уровень выше. Черная клавиша, белая, белая, а вот опять черная. – раздался детский плач, судя по всему, на поле рядом, кому-то не повезло встретить мяч головой. – а потом, умелые дельцы, начали сопровождать выдуманной ими музыкой, выдуманную ими реальность. Сначала немое кино, затем эти сранные диснеевские мультики, которые полностью тебе лгут: начиная с ряда музыкального, заканчивая идейным. Музыкальный тебе говорит о природе, она добродушна к тебе, расслабляет, а повествование утверждает, что главное в жизни – это ТЫ и только ТЫ. – он сделал акцент на местоимении и театрально показал на меня пальцем. – но это все блядская лож! не существует никакого ты, не существует никакого я.

– Но вот же мои ручки, мои ножки.

– Чисто номинально. А что в самом тебе? идеи о том, что ты пуп земли? обязательно должен чего-то добиться? а вот хуй тебе! и твоим черным и белым полосам тоже хуй! – он запнулся и отхлебнул пива.

– Я не до конца понимаю, о чем ты мне хочешь сказать, Марк. – немного раздражаясь ответил я пьяной синей роже. На секунду в моей голове промелькнула мысль, что Маркой его зовут не просто так и я не первый слушатель этого черно-белого монолога.

– Ну ты и тупой, конечно! Вас там в вузе совсем не учат думать или хоть как-то наблюдать за миром? только промывают мозги вашей алгеброй и геометрией. Да еще и паршивой литературой, черт ее дери. Вот какая твоя любимая книга?

Я немного задумался. Читал я достаточно, но выделить что-то не мог. Чтобы немного позлить Марка, так усердно напирающего на то, что я ищу в этой жизни чего-то великого, я ответил: “Герой нашего времени”.

Марк поперхнулся, встал со своего рабочего места и начал судорожно бегать по ящикам. Чертыхаясь, делая паузы для того, чтобы впустить в себя очередную струю хмельного напитка, он все-таки вытащил из глубин лист бумаги и протянул его мне. Передо мной оказался пустой лист.

– И что это?

– Мой новый роман. Называется “Герой нашего времени”! – с гордостью ответил мне писатель.

Я молчал и тупо смотрел на пустой лист. Чем это должно являться? У меня были догадки, но мои тугие мысли прервал сам автор:

– Лермонтов в предисловии говорит, что Печорин – это портрет, да и не одного человека, а целого поколения, их пороки и так далее, но для меня, честно, пороки не так важны. Так вот – ты перед собой видишь наше с тобой поколение.

– Многословно.

– Наше поколение, Вова, издевается над словами уже целый век. А я не хочу издеваться над ними! Слова – самая угнетенная форма жизни на нашей земле, мне кажется, что они наравне с эмбрионами. Но смысл не в этом, мой дорогой друг. Я хочу задать тебе задачку: опиши в двух словах наше поколение.

Я задумался. В голове была пустота и лишь иногда в нее вторгались мысли о том, что Марк сам себе противоречит. Раз уж он так ненавидит слова и издевки над ними, то почему же мой попугай знает достаточно дискредитирующее оратора стихотворение? Но этот вопрос я решил оставить на потом, сейчас же мне надо было что-то ответить про “наше” поколение. Сравнивать мне было с чем, но как-то охарактеризовать все мои знакомства – не мог. Возможно, действительно, пустой лист отлично все говорил и без меня.