Читаем Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 3 полностью

Ссылаясь на многочисленные тексты «Священного писания» и «Степенную книгу», Иван Грозный, особо подчеркивая древность своего царского происхождения «от римского цезаря Августа», с гневом отвергал любые притязания бояро-княжеской аристократии на равную с ним, «помазанником божьим», власть.

Иван Грозный решительно отвергает один из важнейших элементов классического феодального права свободного отъезда вассала от одного сюзерена к другому, противопоставляя этому праву тезис о том, что такой отъезд равносилен государственной измене.

ГЛАВА 118. Процессы и тенденции развития русского языка и литературы в XVII столетии

118.1. Процессы и тенденции развития русского литературного языка в XVII столетии

В конце XVI и в течение XVII столетия язык великорусской народности становится языком русской нации. В этот период «типовая» определенность русского литературного языка становится иной: письменно-деловой (приказный) язык превращается в основное средство письменного общения. Этот язык становится и основой литературного творчества, например, демократическая сатира XVII века, повесть о Фроле Скобееве.

Русский народный язык весьма ограниченно проникал в официальные высшие сферы письменной речи. Деловые документы правительственных канцелярий, «приказов», которые писались на искусственном, но все же, в основном, русском языке, тем не менее, иногда допускали и яркие, образные народные выражения. Существенную роль в литературной речи высших слоев в конце XVII века играли и полонизмы, и украинские элементы, занесенные учеными монахами из Киева и связанные в сознании современников со схоластическим типом культуры.

Все еще сохранял свое значение славянский язык – язык государства и Церкви, тесно связанных друг с другом. На протяжении столетий славянский язык в большей или в меньшей степени приблизившийся к русскому языку, утерял свой староболгарский облик. Книжно-славянский тип языка воспринимается как сугубо книжная речь, обслуживающая определенные сферы духовной жизни – богословские сочинения, произведения в духе церковной догматики.

Несмотря на то, что взаимопроникновение всех этих типов речи создавало уже известную языковую смесь, они ощущались еще как принципиально-раздельные и, отъединенные от народной стихии речи, овладевшей в литературе лишь неофициальными видами творчества, как социальная сатира, памфлет, бытовая новелла или, например, автобиография протопопа Аввакума. Московская Русь не выработала и не могла выработать языкового национального единства, способного охватить различные типы речевого употребления.

Различные явления письменной речи отмечаются в грамматиках и словарях XVI–XVII столетий. В первом печатном учебнике русского языка, изданном во Львове в 1574 году первопечатником Иваном Федоровым, обращается внимание на особенности глагольного формообразования и разноместность русского ударения. В грамматике, составленной М. Смотрицким (1619), дается систематическое изложение грамматических форм книжно-славянской речи. Именно к системе норм этой грамматики приобщается бывший воспитанник Киево-Могилянской коллегии Симеон Полоцкий, о чем весьма красноречиво сказано в предисловии к его «Рифмологиону».

В «Лексиконе славеноросском» Памвы Берынды (Киев, 1627) разграничиваются церковнославянские и русские слова и выражения. При этом к церковнославянизмам даются нередко эквиваленты русской речи (предтеча – упередитель, брачуся – женюсь), а также украинского языка (зижду – будую). В XVII столетии появляются сочинения, в которых регламентируется употребление речевых средств в русской письменности: «Риторика» Макария, «Риторика» М.И. Усачева.

118.2. Общие тенденции развития литературы в XVII столетии. Жанровое разнообразие русской литературы

Русская литература в XVII веке вступила на новый этап своего развития, что зримо сказалось и на самом ее содержании, и на развитии разнообразных форм литературного творчества, формировании ее жанрового разнообразия. По мнению многих исследователей (В. Адрианова, Д. Лихачев, В. Кусков, А. Панченко), русское литературное творчество XVII века характеризуется отходом от провиденциализма и торжеством рационального начала. Так же в русскую литературу проникают два принципиальных новшества, определившие новый этап ее развития. Индивидуальная трактовка персонажей, и особый акцент на внутреннем мире героев литературных повествований. Отказ от традиционного литературного «историзма», т.е. переход от исторических к вымышленным литературным героям и создание литературных обобщенных образов. Русская литература XVII века характеризуется усилением светского начала (обмирщением), и тесной связью с общественно-политической мыслью. Происходило постепенное отстранение литературного творчества от религиозного мировосприятия и традиционной поведенческой идеологии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука