Не знающее препон[1093]Желанье душу томит,Надежды же скорбен вид,Столь высоко вознесенЖеланный предмет;Но разум ставит запретОтчаянью – что же, силенИ тот, и этот резон:Питать я не сталНадежд, но духом не пал.Зачем дух ввысь устремлен,Если его тяготитРожденный робостью стыд:Стать может дерзкий разгонИсточником бед;Но я утешен, нашед,Что куртуазный уклон,Которым я вдохновлен,Затем ей пристал,Чтоб вновь я радость сыскал.Вот, сердцем стал убежден –И правдой обман глядит,С усладой коварной слит;Но верности строг закон;Лишь давши обет,Можно добиться побед;Я буду вознагражден,Только б теперь был прощенЧувств нежных накал,Каким к Вам я пылал.Видно, мой разум сраженЖеланьем, я с толку сбитИ взором, в котором скрытОбман, мгновенно пленен;Любовью задет,Я не заметил приметТого, что уже влюблен:Я был считать обречен,Пока не устал,Уколы сладостных жал.Неправо я обвинен,Ибо мне мысль претит,Что поводом для обидМог быть куртуазный тон:Любви ли во вредЧрезмерный любовный бред?Хотя я со всех сторонПрав в том, за что осужден,Но Ваших похвал,Увы, я напрасно ждал.Когда вместо пенья стонЗвучит – пусть песня молчит:Может, отказ облегчитСтоль тягостный мне уронТеперь, когда нетИмператрицы, чей светЮностью в высях зажжен;Не опустей ее трон,Давно уж провалЖдал бы глупцов-прилипал.Вкушу ль я сладость беседС самой прелестной из жен.Иль счастья буду лишен?Так Вас я желал,Что стал от желанья шал.Об убыли тех временВсе дни я вздыхалИ ныне в бессилье впал.Но так ему не повезло, что в то самое время, как полюбил он эту Даму, возвели на нее поклеп, будто она мужу своему Гильему де Монпелье неверна, а тот сему поверил и, с ней разойдясь, ее изгнал, и удалилась она от него[1094]
. И вот, остался Фолькет грустный, печальный и унылый, как он сам повествует о том, говоря, что вновь радости не сыщет вовек, ибо уж нетИмператрицы, чей свет[1095]Юностью в высях зажжен;Не опустей ее трон,Давно уж провалЖдал бы глупцов-прилипал.4. РАЗО ТРЕТЬЕ
Спустя немного времени[1096]
после того как эн Фолькета постигло горе из-за несчастья с Дамой его, покинувшей Монпелье и удалившейся, умер и эн Барраль, сеньор его и всего Марселя[1097], сеньор, любимый им больше всего на свете, так что удвоились жестокие муки, каковые он терпел из-за жены эн Барраля, покойного своего сеньора[1098] и из-за изгнанной Императрицы. И вот тогда сложил он такой плач, в нем же говорится: