Жизнеописания трубадуров

У нас сначала было в ходу множество различных размеров – укажу на "Книгу об Александре", на "Обеты павлина"[63] и еще на книгу архипастыря из Иты. В таком же роде написал книгу "Как вести себя при дворце" и Педро Лопес Старший из Айялы[64], каковую книгу прозвали "Стихотворения". Затем это искусство, которое именуется главным и всеобщим искусством, обрело приверженцев сначала, как я считаю, в Галисийском и Португальском королевствах, где, без сомнения, в нем упражнялись и его усвоили больше, чем в каких-либо других областях и землях Испании, и где оно распространилось до такой степени, что долгое время всякий писатель и всякий поэт испанских областей и земель, будь он кастильцем, андалузцем или эстремадурцем, писал все свои сочинения лишь на языках галисийском и португальском. И еще, как достоверно известно, мы, позаимствовав у них, усвоили легко и без всяких усилий обозначения, принятые в этом искусстве, а также владение им в той или иной мере. Припоминаю, великий властитель, что, будучи еще совсем юным, пребывая подростком во власти моей бабки доньи Менсии де Сиснерос, я видел между другими книгами большой том песен горцев, а также сочинения на галисийском и португальском, большая часть которых была написана королем Португальским доном Динишем[65] (полагаю, сеньор, что он был ваш прадед), каковые сочинения те, кто их читал, хвалили за хитроумие вымысла и за изящные и обаятельные слова. Там были сочинения Жуана Жуареша из Пайвы, который, как говорят, умер в Галисии от любви к португальской инфанте, а также ["Поэма] о Фернандо Гонсалссе"[66]. После них сочиняли Вашко Периш де Камойнш, и Фернант Кашкисио, и еще тот великий влюбленный Масиаш[67], после которого сохранилось только четыре канцоны, конечно, о переживаниях любящего, обильные прекрасными изречениями, каковые следует знать. Вот названия этих канцон:

1. Нежданных раб печалей.

2. Любовь терзает и томит.

3. Сеньора, к коей мысль моя.

4. Я жажду меру отыскать.

В королевстве Кастильском хорошо писал король Альфонсо Мудрый[68], и я знал того, кто видел его сочинения; говорят, что он превосходно слагал стихи и на латыни. За названными поэтами следуют дон Хуан из Серды и Педро Гонсалес из Мендосы, мой предок...

Но всех перечисленных, великий властитель, из итальянцев, провансальцев, лимузинцев, каталонцев, кастильцев, португальцев, галисийцев и прочих народов в прославлении и превознесении этого искусства опередили и превзошли обитатели Цизальпинской Галлии и провинции Аквитании. Каким образом и почему это случилось, я не стану сейчас повторяться, ибо в прологе к моим "Притчам" об этом уже говорилось. В силу сказанного и еще многого, что мог бы добавить и пространнее изложить и я и, особенно, тот, кто сведущее меня, Ваше Высочество может понять и достаточно уяснить для себя, насколько уважаемо, ценимо и прославляемо должно быть это искусство и насколько, доблестный повелитель, должно быть лестно для Вас, что владычицы Геликона, непрерывно пляшущие вокруг источника, во внимание к вашим заслугам, в недавнем прошлом приняли вас в свое общество...[69]

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ЛАТИНСКИЕ ИСТОЧНИКИ

I. ТРУБАДУРЫ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ В "ЖИЗНЕОПИСАНИЯХ" [70]

(1) ГИЛЬЕМ АКВИТАНСКИЙ (I)

А . ОРДЕРИК ВИТАЛИС ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИЯ В ТРИНАДЦАТИ КНИГАХ [71]

...Итак, в году 1101 от Рождества Господа нашего, Гильем, герцог Пуатевинский[72], собрал огромное войско из Аквитании и Гаскони и, полный воодушевления, двинулся в священный поход[73]. Он был храбр и доблестен и чрезвычайно веселого нрава, превосходя даже самых находчивых лицедеев бесчисленными своими шутками...

Герцог Пуатевинский в сопровождении трехсот тысяч вооруженных воителей[74] выступил из лимузинских границ и, чрезвычайно отважно обложив осадою Константинополь, устрашил императора, но затем, нищий и обездоленный, едва добравшись до Антиохии, входит в нее всего с шестью спутниками...

Герцог Пуатевинский, совершив в Иерусалиме молебствия, с несколькими сотоварищами своими возвратился на родину, и властителям и знатным, а также стекавшимся послушать его христианам многократно рассказывал о бедствиях своего плена, и так как он был веселого нрава и остроумцем и к тому же оправился и окреп, живя в полном благополучии, он повествовал обо всем этом ритмическими стихами, уснащенными шутками[75].

Б. ВИЛЬЯМ МАЛМСБЕРИЙСКИЙ О ДЕЯНИЯХ КОРОЛЕЙ АНГЛИЙСКИХ [76]