Жизнеописания трубадуров

В самом деле, значительная часть обсуждаемых в разо сирвент Бертрана связана с перипетиями междоусобных войн королевского дома Плантагентов, внутри которого столкнулись интересы, с одной стороны, английского короля Генриха II и его сына Ричарда Львиное Сердце, унаследовавшего от матери – Алиенор Аквитанской, внучки "первого трубадура", обширные владения на юге и в центре Франции (после смерти отца он принял также и английскую корону), – и с другой стороны, младшего брата Ричарда, Генриха III Короткий Плащ (Короля-юноши). Последний, хотя номинально и был коронован еще при жизни отца, фактически же не получил во владение никаких земель ни в Англии, ни на континенте, став лишь соправителем, с сомнительными правами и властью, своего отца и братьев, с которыми он силился воевать, пока в 1183 г. не погиб от лихорадки в одном из военных походов. Другую тему его сирвент составляют войны из-за спорных континентальных владений между французской и английской коронами – королем Филиппом-Августом и тем же Ричардом Львиное Сердце (разо пятнадцатое-шестнадцатое), а также междоусобные войны между феодальным и. владетелями – вассалами той и другой стороны. Наконец, несколько сирвент и комментариев к ним посвящены конфликту Бертрана с собственным его братом Константином из-за принадлежавшего им обоим замка Аутафорт, – конфликту, в который они втянули весьма значительные силы и который повлек за собой серию междоусобиц (разо шестое-девятое).

Традицию Бертрана продолжают Бертран де Борн-сын, выступивший с сирвентой против сменившего Ричарда на английском троне Иоанна Безземельного (XII), Дофин Овернский, обменявшийся злободневными сирвентами (XLII). с Ричардом, и трубадуры, вставшие на защиту "куртуазного отечества" в эпоху альбигойских войн (о которых ниже). Обсуждается в памятнике и "агитационная" сирвента Фолькета Марсельского (LXXII, разо четвертое) – одна из тридцати пяти дошедших до нас сирвент, пропагандирующих крестовые походы в Испанию и Палестину (однако в сирвентах других трубадуров господствуют мотивы осуждения этих варварских экспедиций). Интересны случаи, когда между трубадурами, вовлеченными в военную интригу, происходит обмен сирвентами. Такие эпизоды комментируются в жизнеописаниях – мы уже говорили об обмене сирвентами между Дофином Овернским и Ричардом Львиное Сердце; другой подобный случай, который произошел между Генуэзцем Бонифачи Кальво, выступившим в своей сирвенте, сочиненной им на провансальском языке, против венецианцев, и не замедлившим ему ответить венецианским пленником в Генуе Бертоломе Дзордзи, приводится в жизнеописании последнего (С). Любопытно, что, получив ответ, Бонифачи отыскал своего оппонента, и они стали друзьями. Диалогический принцип хорошо сочетается здесь с игровым началом, проявляющимся в юморе, который не изменяет трубадурам даже при крайней серьезности тем и обстоятельств.

Наряду с кансоной и сирвентой, которые древнейшими, неоднократно цитированными поэтиками определяются как основные жанры, у трубадуров было в употреблении немало жанров, этими же поэтиками отнесенных к разряду второстепенных, таких как альба (рассветная песнь), пастурель (см. III), девиналь (загадка, см. LXX), танцевальные песни – эстампида (см. там же), данса и ретроэнса, и некоторые другие[6]. Мы не имеем возможности останавливаться на жанрах, только упоминаемых или представленных в памятнике единичными произведениями – отсылаем читателя к примечаниям соответствующих текстов, не будем распространяться также и о жанрах индивидуального изобретения, таких как "песнь ни о чем" Гильема Аквитанского (I), которой своеобразно подражает Раймбаут Оранский (XLVIII). Скажем несколько слов лишь о диалогическом жанре прения[7], представленном в жизнеописаниях партименами – стихотворными спорами, позиции каждого из участников которых задаются изначально, и тенсонами, оставляющими место для более свободного диалога; к ним добавляется джок-партит (буквально – распределенная игра) с тремя и более участниками – таково прение Саварика де Маллеона с Юком де Сент Сирком и Гаусельмом Файдитом относительно того, который из знаков дамы – любовный взгляд, пожатие руки или же то, что она незаметно жмет своею ножкой ногу трубадура, – следует считать настоящим изъявлением любовного чувства (XXVIII). Генезис этого жанра у трубадуров просматривается в том обычае обмена сирвентами, о котором мы говорили выше и в сравнении с которым прение явилось, по существу, лишь следующим шагом.