Жизнеописания трубадуров

Пенье отныне заглушено плачем[363]

,Горе владеет душой и умом,
Лучший из смертных уходит: по нем,
По короле нашем слез мы не прячем.
Чей гибок был стан,
Чей лик был румян,
Кто бился и пел –
Лежит бездыхан.
Увы, зло из зол!
Я стал на колени:
О, пусть его тени
Приют будет дан
Средь райских полян,
Где бродит Святой Иоанн.

Тот, кто могилой до срока захвачен,

Мог куртуазности стать королем;
Юный, для юных вождем и отцом[364]
Был он, судьбою к тому предназначен.
Сталь шпаг и байдан,
Штандарт и колчан
Нетронутых стрел,
И плащ златоткан,
И новый камзол
Теперь во владенье
Лишь жалкого тленья;
Умолк звон стремян;
Все, чем осиян
Он был – скроет смертный курган.

Дух благородства навеки утрачен,

Голос учтивый, пожалуйте-в-дом,
Замок богатый, любезный прием,
Всякий ущерб был им щедро оплачен.
Кто, к пиршеству зван,
Свой титул и сан
Забыв, с ним сидел,
Беседою пьян
Под пенье виол –
Про мрачные сени
Не помнил: мгновенье –
И, злом обуян,
Взял век-истукан
Того, в ком немыслим изъян.

Что б ни решил он, всегда был удачен

Выбор; надежно укрытый щитом,
Он применял фехтовальный прием
Так, что противник им был озадачен;
Гремя, барабан
Будил его стан;
Роландовых дел
Преемник[365] был рьян
В бою, как орел, –
Бесстрашен в сраженье,
Весь мир в изумленье
Поверг великан
От Нила до стран,
Где бьет в берега океан.

Траур безвременный ныне назначен;

Станет пусть песне преградою ком,
В горле стоящий; пусть взор, что на нем
Сосредоточен был, станет незрячим:
Ирландец, норманн,
Гиенна, Руан,
И Мена предел
Скорбят; горожан
И жителей сел
Разносятся пени
В Анжу и Турени;
И плач англичан
Летит сквозь туман,
И в скорби поник аллеман.

Едва ль у датчан

Турнир будет дан:
На месте ристалищ – бурьян.
Дороже безан[366]
Иль горстка семян
Всех царств, если царский чекан

Страшнейшей из ран

На части раздран –
Скончался король христиан.

16. РАЗО ТРИНАДЦАТОЕ

Вы слыхали[367], как эн Бертран де Борн припомнил королю Арагонскому зло, которое тот причинил и другим, и ему самому. Немало времени спустя прознал Бертран и о новых учиненных королем обидах и выставить их задумал в новой сирвенте. Между тем рассказали Бертрану, что жил в.Арагоне некий рыцарь по имени Эспаньоль[368], владевший добрым хорошо укрепленным замком под названием Кастеллот, расположенным у границы с сарацинами, отчего этот рыцарь беспрестанно вел с ними войну. Король же весьма облюбовал этот замок, и вот однажды прибыл он в те места, и эн Эспаньоль вышел ему навстречу, чтобы услужить ему, и радушно пригласил его со всею свитой в свой замок. Но очутившись там, велел король своим людям схватить рыцаря и выставить вон, а замок присвоил.

Правда и то, что когда стал король Арагонский служить Генриху, королю английскому, нанес ему в Гаскони граф Тулузский поражение великое и пятьдесят его рыцарей взял в плен, а когда король Генрих дал ему весь выкуп, требуемый в уплату за пленных рыцарей, тот ее рыцарям не передал, а увез с собой в Арагон. Рыцарей же из плена освободили, и они сами за себя уплатили выкуп[369].