Жизнеописания трубадуров

Как тот, кого все множество друзей[780]
Бросают сразу же в годину бед,
И для него мрачнеет белый свет,
Так я оставлен дамою моей,
И гибну от любви я, как в огне,
Коль верный друг мой изменяет мне.
Но во сто крат еще бесславней тот,
Кто в бездну побежденного толкнет.

Я знаю, тот бесчестный лиходей

И тот отъявленно дурной сосед,
От коих помощи страдальцу нет,
А без помоги замок, ей-же-ей,
Не выдержит осады. И вполне
Утратит дама по своей вине
Того, кто от нее помоги ждет,
А дама вызволить его нейдет.

И ей принадлежу я тем верней,

Что для показу я другой пригрет,
Однако мне сия любовь во вред,
И радости не обрету я в ней,
Не стану я счастливее, зане
Любовь моя, таяся в глубине,
Вдали от дамы токмо возрастет,
Но от разлуки с ней не пропадет.

Владычица! Избавьте от цепей

И дыбы, на которую я вздет,
Терплю я муку словно бы сто лет
И радостно уже сживаюсь с ней.
Влачу оковы горя в тишине.
Меня несчастней нет во всей стране,
И утешаясь горем без вольгот,
Слуга от вас благоволенья ждет.

И Ваша красота мне тем страшней,

Что у нее есть тысячи примет,
Которые вещают мне запрет
Очами, кои явственней речей.
С зерцалом Вашим стать мне наравне
Охоты нет. Ведь в нем Вы, как в броне,
Надменная, в броне своих красот,
Но гордость чести Вам не принесет.

Вы – "Заповедь моя" о всяком дне,

Служа Вам, Вас взношу ко вышине,
Которая превыше всех высот,
Откуда милость мне да снизойдет.[781]

Но и эта кансона в очах дамы его не спасла, и он сложил еще одну, в ней же говорится:

Кто хочет взять наскоком[782]
И сдуру ошибется,
Ему же выйдет боком.[783]

Однако и эта кансона нимало не посодействовала ему в том, чтобы дона Алазаис вернула ему свое благоволение, поверив, будто только для того он от нее отдалился, чтобы испытать, опечалится ли она, или нет, если он ее оставит. И тогда отправился он к мадонне Марии Вентадорнской[784], к мадонне графине де Монферран и к виконтессе д’Альбюссо[785] и всех троих в Меркуор привез – мадонну Алазаис умолять, дабы смилостивилась та и благоволение свое ему вернула, и ради тех дам согласилась она так и поступить. Эн Понс де Капдюэйль же возрадовался больше всех на свете и поклялся тут же, что испытывать притворством даму не станет вовек.

XLVIII ГИЛЬЕМ де БАЛАУН [786]

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ РАЗО

Гильем де Балаун был знатный сеньор, владетель замка в округе Монпелье, куртуазный рыцарь, весьма сведущий в законах вежества и добрый трубадур.

Полюбил он некую знатную даму из Гавауданского епископата по имени мадонна Гильельма де Джауджак, жену эн Пейре, сеньора Джауджакского. Он любил ее, служил ей и горячо восхвалял ее в своих речах и песнях. И дама, в свою очередь, так его полюбила, что речами и деяниями дарила ему всяческую усладу по любовному праву. У Гильема же был товарищ и друг по имени Пейре де Барджак[787], муж благородный, доблестный, достойный и прекрасный, каковой влюблен был в некую юную и прелестную даму из замка Барджак по имени мадонна Вьерненка. Она приняла его, как своего рыцаря, и он получал от нее все, чего желал. И оба они – и Гильем де Балаун и Пейре де Барджак были счастливейшими возлюбленными своих дам.