Жизнеописания трубадуров

Сирвенту, которую вдруг[882]
Я стал по веленью души
Слагать, в Мираваль поспеши –
Лечить эн-раймонов недуг:
Он прежде был сведущ в знанье
Вежества, но поруганье
Над куртуазностью ныне свершил[883]

;И, забыв о стремленье
Ввысь, он унизил свое поведенье.

Постигшие мудрость наук

Верней ничего не рекли,
Чем то, что порок не внутри
Себя видим мы, а вокруг:
Раймон хранил упованье
На радость, в своем желанье
Всегда проявлял он искренний пыл;
Но столь низко паденье,
Что ныне примет от всех осужденье.

С достойнейшею из супруг,

Искусно слагавшей стихи,
Расстался он: сбившись с пути,
Советчиков выбрал из слуг,
Жить перестал в упованье
На милость дам и признанье
Беседу любезную разлюбил –
Тяжкое преступленье:
Пусть не лелеет надежд на прощенье.

Муж, если он Юности друг[884]

,Быть должен терпим в любви
К другим, как терпимы они;
Но этот на вежество туг;
Смешны его притязанья;
Лишь проявляя старанье
Усердное, вновь он станет ей мил:
Пусть пребудет в смиренье,
Видя возлюбленных к ней приближенье.

Чтоб снова стал весел досуг,

Он в дом ее должен ввести,
Сделав так, чтоб у всех в чести
Вновь стал ее пения звук;
И если негодованье
Он утаит при свиданье
Дамы с любым, кто ее полюбил, –
Тем заслужит почтенье
Всех, кто учтив, а ревнивцев – глумленье.

Дама Каударенка, иль Вам постыл

Тот, в ком живо стремленье
Ценить в Вас изысканность поведенья?

3. РАЗО ВТОРОЕ

Об эн Раймоне де Миравале знаете вы уже из жизнеописания, что перед песнями[885] – кто он и родом откуда, так что говоренного повторять не хочу.

Но вот, полюбил он некую Каркассонскую даму по имени Лоба де Пуэйнаутьер[886], дочь эн Р. де Пуэйнаутьера, бывшую жену одного знатного и могущественного Кабаретского рыцаря, одного из совладетелей замка Кабарет. Лоба эта дама была собой прекрасная, прелестная, куртуазная, сведущая в законах вежества и весьма охочая до чести и славы, и все пришельцы и сеньоры знатные той округи, стоило им ее увидеть, влюблялись в нее тот же час – граф де Фуа и Оливьер де Сайссак, Пейре Роджьер де Мирпуа и Аймерик де Монреаль[887], а также и Пейре Видаль, каковой сложил в ее честь множество прекрасных кансон[888]. Но всех сильней любил ее Раймон де Мираваль, в песнях и историях превозносивший честь ее и славу, а делал он это лучше, нежели любой на свете рыцарь, песни свои уснащая предисловиями[889] и пространными речами, наиприятнейшими для слуха. Лоба же ради великой славы, какую он ей стяжал, и зная к тому же, что лучше всякого иного мог он даму и вознести и принизить, – принимала мольбы его и ухаживания, суля любовную усладу, и, даровав поцелуй, оставила его рыцарем на своей службе. Впрочем, любезности эти она лицемерно ему расточала, ибо не его любила, но графа де Фуа, какового сделала своим любовником. Слух об этой любовной связи разошелся по всей округе, и потеряла она всю свою славу и честь, друзей своих всех и приятельниц, ибо в Каркассоне всякой даме конец, ежели берет она в любовники высокопоставленного сеньора.

Мираваль же, услышав о дурном ее поступке и распространившейся о ней дурной молве, и о том, что Пейре Видаль сложил о ней злую кансону, в каковой есть такая строфа:

Я возмущен: она[890]
Всей сущностью дурна, –
Веснущат некий граф,
Но Лоба влюблена,
Своим прозваньем нрав
С лихвою оправдав.
Коль графа предпочесть
Царю, чья выше честь,
Смогла, – знать, ни на грош
В ней правды не найдешь.[891]