Жизни и реальности Сальваторе

«Вот, допустим, стоит сотрудник на взлётной полосе и вдруг понимает, что всё. Схватило и не отпустит. А до туалета далеко – десять минут езды. Уже не добежать. Ну, что делать: идёшь и где-нибудь в полутьме за углом делаешь своё чёрное дело. Ты умный, ты один раз так сделал и больше никогда не будешь, потому что понимаешь всю «прелесть» поступка. А глупые не поймут. Они увидят и будут ходить испражняться по-маленькому в тот же угол, а кто-то и по-большому там начнёт. Вот прямо с корабля сойдут и начнут. Не потому, что дотерпеть до дома нет возможности, а потому, что так удобнее, понимаешь? А потом и прямо посреди полосы начнут.

Что станет с углом и с улицей, ясно – там находиться будет нереально. Грязь, распространение болезней. В целом для общества плохо? Плохо. Так лучше ввести норму «не испражняться на улицах», чем каждому объяснять, что нормы имеют размытый характер, тут нельзя, тут исключение, тут вообще тебя не касается…

Глупый – не поймёт. Для него нет полутонов. И «отсутствие нормы» он понимает как свою собственную вседозволенность. «Хочу и ссу, какое тебе дело?!» – вот что отвечает глупый. Нельзя ему рассказывать об относительности нормы. Пусть общество его поосуждает – это естественный механизм против подобных индивидов».

Вот так я бы и объяснил. А командир в дебри, в диспуты, примеры навороченные приводил, а надо-то: раз-два, и всё.

Хотя, может, я так рассуждаю, а на самом деле было бы всё совсем иначе, я-то не встревал, чтоб не пугать. Зря, наверное. Теперь думаю и об этом; обычно это называют «неоконченные дела» или как-то так.

3. Огонь

– Паралич сердечной мышцы, – констатировал Фред и скривил губы, как это он умел – с вывертом. Тут же по экрану индивидуального ИИ поползли строки, информирующие о здоровье Петро два месяца назад. – Ничего не понимаю, – брат набрал ещё какую-то команду. Предатор, эксперт со стороны Иккетно, заглядывал ему через плечо. Я вскользь подумал, что не повезло ему с днем рождения – такое редкое событие, как смерть, и именно в этот день.

Фред издал странный звук и затих.

– Это отравление, – сказал вместо него Предатор. Эн спросила:

– Чем?

Конечно, все молчали. Тогда Эн решительно оттолкнула Предатора и пробежала глазами по экрану.

– Ужас…

– Ребят, оставьте споры для себя, ладно? – спросил я. Корабль мы оставили на пилотов Иккетно – до выяснения обстоятельств. – Просто объясните, что это значит, а я передам семье. Только попроще, попроще.

– Его убили, – Предатор выпрямился и вымученно улыбнулся. – Так достаточно просто?

– Ну и что же твоя вечная женственность? Защитила? – с досадой спросил я и прикусил язык. Но Предатор не обиделся. Наоборот, он стал очень серьёзным.

– Я буду просить её, чтобы она помогла нам пройти это испытание.

– Нашли время, – коротко бросил Фред, поднимаясь с кресла. – Нужно оповестить. Срочно.

– Я оповещу! – Эн метнулась к выходу, но Фред схватил её за руку и покачал головой:

– Вместе. Чтоб без нареканий.

Молча мы вышли из медицинского кабинета. Оставаться с первой за много лет жертвой наедине никто не хотел. Мы словно боялись, что некая зараза перейдёт на того, кто пробудет с телом слишком долго: говорят, это обычное дело.

Так начинаешь понимать странных людей Земли, что когда-то сжигали трупы, чтобы избавить себя от… чего-то.

Первой почти бежала Эн. За ней плечом к плечу двигались Предатор и Фред; последними шли я и Индиго.

– Мне кажется, хотели убить тебя, – вдруг сказал Индиго.

– Что ты говоришь? – я еле сдержался, чтобы не сказать «бред». – На кой им я?

– Смена была вообще-то твоя. Ну и будем честными – ты хороший пилот. Если бы кто-то хотел убрать пилота, он бы убрал тебя.

– Угу. На корабле, где всеобщая миссия – долететь, конечно же, убили бы хорошего пилота. Нет, за хорошего спасибо. Но почему ты уверен, что меня? Да и – как? Ты думаешь, яд был в рубке?

– Я не уверен. Я предполагаю.

Объявили срочный общий сбор в кают-компании, но, конечно, несколько человек не явились. Да, патовых ситуаций у нас не было действительно давно, мы отвыкли действовать нормально. Пришлось посылать за отсутствовавшими: трое ели, двое спали, одного нашли с огромным трудом где-то в глубинах отсеков Иккетно.

Только когда все собрались, я понял, что давно не видел вот так всех вместе в одном зале. Наверное, с детства, когда Иккетно и мы ещё не были настроены друг против друга.

Эн заговорила. Она сказала что-то про сложные времена и необходимость сплотиться перед лицом опасности – ну и прочее, что требуется говорить в таких случаях. Потом выяснилось, что одной из Иккетно, Леди Пежо, всё-таки нет.

По лицу главы рода Иттелутак, моего двоюродного деда, было видно, как его всё это бесило. И я его понимал: перекличка проведена, и та – из рук вон плохо.

Мы с Фредом переглянулись.

– Наш пилот по имени Петро мёртв, – сказал я. – Его убили. Возможно, что и Леди Пежо тоже. Первая задача – проверить, жива ли она ещё. Необходимо найти её.