Жлобские хроники (СИ)

Лицо Одноглазого медленно проступило сквозь мои видения и погасило их. Мой учитель озабоченно ощупывал свое новое око и явно не замечал охватившего меня ступора.

— Эй, Одноглазый, — позвал я.

Учитель вздрогнул и посмотрел на меня обоими глазами. Очень непривычное зрелище. Мне даже стало как-то не по себе.

— А знаешь ли ты, — продолжил я, — что любые чары, наведенные колдуном, исчезают с его смертью.

Одноглазый осторожно кивнул в ответ.

— Ну так вот, береги меня, — важно закончил я.

— Да пошел ты… — беззлобно выругался Одноглазый, — какие это чары? Это же самый настоящий глаз! — он еще раз ощупал свое новоприобретение.

Я думаю, что если бы глаза можно было бы вытаскивать, то учитель носил бы свой левый в кулаке и постоянно любовался им. Я же настолько был поражен его неблагодарностью, что даже не стал возмущаться, а лишь поклялся когда-нибудь выковырять у него свой столь поспешный дар.

— А чего это вы ко мне приперлись сегодня с утра все вместе? — поинтересовался я.

— Старик велел, если очнешься нормальным, вести тебя к нему…

— Я — нормальным? А разве со мной что-то не так? — удивился я.

— А если не нормальным, — невозмутимо продолжал Одноглазый, — то снова дать тебе в лоб, чтобы опять затих.

— Ну так пойдем скорее к Старику, — предложил я, испугавшись за рассудок учителя. Надо же, как мой глаз на него повлиял.

Одноглазый внимательно осмотрел меня с ног до головы и с сомнением покачал головой:

— Какой же ты нормальный? Такие вещи творить, — он ощупал свой левый глаз, — это что, норма? Где это ты видел у человека два правых глаза? У всех людей правый и левый, а у меня? Нет, нормальные люди так не поступают, — уверенно закончил он и грозно посмотрел на меня.

— Да вы тут что, все с ума посходили? — подпрыгнув вверх, завизжал я. — один волшебного таланта меня лишил, другая на дельные предложения обижается, а третий вообще — птица волосатая неблагодарная! — я кинулся на Одноглазого, пытаясь отнять у него неправильный глаз, но тот как всегда, с легкостью отбросил меня на лежанку, и начал медленно, сверкая зрачками, приближаться. К своему удовольствию, я отметил, что его левый глаз сверкал поярче правого, оно и понятно, все-таки новый, а не царапанный старый.

— Ну ничего себе друг называется, — процедил я, прикрывая свой лоб обеими руками.

Одноглазый вдруг остановился и задумчиво посмотрел на меня.

— А откуда я знаю, что ты Скок, а не крыса переодетая, — с подозрением спросил он, — Скок-то знает, что у человека глаза с разных сторон разные, а ты — нет.

— Сам ты крыса, — ответил ему я и добавил страшное ругательство, — короткомягконогая!

Одноглазый взревел, как волосатая птица на взлете, и бросился на меня.

— Ага, угадал! — обрадовался я, и пробежав по потолку над учителем, выскочил из своей норы.

Ух ты, получилось! Этому трюку меня долго и безуспешно обучал маленький и верткий Жукочан из Людей Травы. Потом плюнул, и посетовав на мой немалый вес, предложил заняться чем-нибудь другим. И вот получилось. Представляю, как вытянулась морда Одноглазого, когда я совершил это малень… большое чудо. Хоть бы у него глаза от удивления выпали.

Не теряя ни мгновения я бросился бежать к Старику, чтобы пожаловаться на творящийся здесь произвол. В то время, когда крысы окопались в нашей долине… КРЫСЫ?! Лавина воспоминаний обрушилась на меня. Ужасы последней схватки, какой-то невосоздаваемый бред после нее, темнота, яркие свечения и голоса: “Зажим, еще зажим, тампон, скальпель… Все, шьем.” — “Смотрите, вот этот кусок неправильно распутали.” — “Поздно, уже зашили” — “Гм, ну ладно, само рассосется”.

Я зашатался, остановился и прижался к прохладной стене. Сзади стремительно налетел Одноглазый. Схватил и развернул меня, но почувствовав мое состояние, тактично отошел в сторону. Я опять прилип к камням и тоненько завыл, ощущая, как что-то рассасывается во мне, а что-то пытается сдвинуться с места, но не может — оно безжалостно пришито. Я прислушался к передвижениям тампона, скальпеля и зажимов в моем теле, и все похолодело у меня внутри. Я представил себе, как они перебирают своими мерзкими лапами и всюду суют сопливые носы и через некоторое время смог уверенно и безошибочно определять местоположение каждого из них. Послушав себя еще чуть-чуть, я установил конкретно, что во мне рассасывается, а что пришито. Не в силах больше сдерживаться, я горько разрыдался и сквозь слезы поведал Одноглазому о своей беде.

— Э, Скок, да это и впрямь ты, — выслушав меня, проговорил учитель, — насчет пришито-отшито ничего тебе сказать не могу, а вот никаких зажимов в тебе точно нет.

— Как это нет, — подавляя надежду, возмутился я, — я же чувствую, вот здесь колет, тут режет, а тут тошнит.

— Зажимы, Скальпели и Тампоны — это духи-помощники, — назидательно сказал Одноглазый, — они прислуживают Авоське, когда он распутывает ткань судеб. Хоть я и не верю в существование богов, но твои рассказы заставляют вспомнить старые детские сказки.