Жнец и его тень

— Только секретарь, — машинально ответил тот. — Но она по бумагам, за вызовы не берётся, если разве что не война какая-нибудь... А тебе зачем?

— Мне просто рассказали, что вы можете вернуть память о прошлой жизни. Спросил, нельзя ли сделать этот момент чуточку приятнее.

— Да ты псих! — до глубины души возмутился ангел смерти. — Чтобы я, порядочный жнец, вот за просто так, за нифига согласился помогать с памятью такому извращенцу, как ты?

— Ну почему же за нифига? — самое главное в его гневной речи Олег вычленил безошибочно. — Что ты хочешь? Наверное, деньги предлагать бесполезно...

— Хм, — но это предложение ангела смерти неожиданно заинтересовало. — А сколько денег?

В голове включился невидимый калькулятор, за годы поисков бесценных колдовских знаний научившийся оценивать сделки очень точно.

— Ну... сантиметра полтора, — Олег сложил пальцы так, будто держал пухлую стопку купюр.

— А знаешь ли ты, — возмущение вернулось, но уже бездарно наигранное, — что нам строго-настрого запрещено брать взятки у смертных? За это и с работы вылететь можно, вообще-то! Но вот если бы ты безвозмездно подарил мне немного банкнот, я бы столь же бескорыстно вернул тебе память...

Олег понимающе ухмыльнулся и сходил к сейфу, где держал наличные на всякий случай. Вернувшись в гостиную, он положил деньги на столик в поле зрения ангела смерти, заметив, как алчно вспыхнули его глаза.

— Твоя очередь.

— Ладно, давай, только быстро.

Кое-как поборов закравшиеся сомнения, что едва он пройдёт сквозь круг, то тут же поплатится за свою выходку, Олег сделал шаг навстречу ангелу смерти. Всё, что случилось потом, в голове отложилось очень плохо. Кажется, он упал, но не запомнил этого падения...

Мальчику десять лет — уже почти совсем взрослый! И он бежит по светлому лесу, чуя след зайца. Это его первая охота, до чего бы здорово было проявить себя! Да, отец наказал смотреть за старшими да себя беречь, но что до отцовских слов, когда видишь перед собой дичь, лук тугой, а рука крепкая?...

Солнце голову печёт нещадно. Лес плывёт перед глазами. В горле пересохло, чудится, будто нёбо растрескалось, как земля без дождя. Корягой окаянной придавило — вроде и небольшая, а с места не сдвинешь. Мальчик дёргается последний раз — силёнки закончились, аж глаза открытыми не удержишь. И будто на границе яви и сна видит он, что кто-то бесшумно ступает по траве.

— Помоги мне, — шепчет на одном лишь усилии воли. — Отец мой князь... наградит...

Незнакомец смеётся, странный этот смех.

— Поверю я, что наградит, не забудет.

Налетает ветер с севера, принося прохладу и утешение. Коряга, крутясь как щепка, уносится прочь. На спину больше ничего не давит, а встать всё равно не получается.

Сильные руки подхватывают его, прижимают к груди. Незнакомец пахнет луговыми цветами — и почему-то железом. Его глаза, чёрные, колдовские смотрят — будто видят душу насквозь.

— Кто ты? — спрашивает мальчик.

Прикусывает губу, будто запамятовал — вспоминает. Потом улыбается одними уголками губ:

— Велеслав. Зови меня Велеслав...