Жнец и его тень

— Потому что если меня поймают и расколют, ты всё ещё сможешь довести свой план до конца. Не забудь поторговаться за мою амнистию в этом случае.

Олег одобрительно улыбнулся и кивнул, подтверждая рациональность этого предложения:

— А ты соображаешь, молодец. Мы с тобой прямо как настоящие преступные друзья.

— Преступные... друзья... — медленно повторил Рамзес, словно пробуя словосочетание на вкус. Потом сам улыбнулся до ушей:

— Не думал, что скажу это... но мне нравится!

Тот день у жнеца не задался сразу. Сперва секретарь рано утром передала ему письмо от Габриэля. Начиналось оно со слов:

Дорогой Иван Васильевич!

— и жнец мысленно взвыл, представив, что так теперь будет начинаться вся неформальная корреспонденция подобного рода.

Вот знаешь, мы с тобой так давно, можно сказать, дружим, а я ни разу не имел удовольствия назвать тебя по имени. Как музыка же звучит: дорогой Иван Васильевич...

Кстати, Марфа Сергеевна передаёт тебе привет. Вероятно, не в последний раз, я подумываю пригласить её к себе для начала младшим делопроизводителем.

Ладно, Иван Васильевич, бывай.

Твой добрый друг,

начальник отдела контроля качества

функционирования материального мира

небесной канцелярии.

Жнец привычно уничтожил лист и устало откинулся на спинку кресла. Да уж, Габриэль мастер издеваться даже без правовых поводов, не выходя при этом за рамки корпоративной этики. А Марфа Сергеевна, однако, не промах — за неполную неделю пребывания на Небесах уже познакомилась с начальством, что большинству не удаётся и за века. Пожалуй, нужно окончательно перестать переживать, что такой человек раскрутил его на оформление паспорта...

— Шеф, — стажёр, который уже несколько минут следил за ним, подгадывая момент, наконец решил, что жнец достаточно расслабился и осторожно положил ему на стол папку: — отчёты за вчера, как обычно.

И сколь бы рассчитанным ни было его движение, под рукавом пиджака сверкнуло золото.

— Руку покажи.

— Эту? — стажёр охотно протянул ему правую.

— Другую.

Здесь он колебался дольше, но всё-таки выполнил указание. Жнец одними кончиками пальцев приподнял ткань — этого вполне хватило, чтобы оценить дорогое украшение.

— Часы стоимостью около миллиона. Неожиданный аксессуар для того, кто «копит на особнячок», не находишь?

Паника в глазах стажёра всё сказала красноречивее, чем любые слова.

— Пойдём-ка поговорим.

Такая комната была в недрах каждого отдела и напоминала помещение для допросов: стол и два стула в окружении голых стен. Главной же особенностью её была блокировка умения жнецов перемещаться в пространстве.

В четвёртом отделе на памяти жнеца ей пользовались очень редко — обычно всё ограничивалось серьёзным разговором с Радомиром. Но, зная характер стажёра, лучше не давать ему поводов для опрометчивых мыслей.

Жнец велел стажёру сесть — тот сгорбился на стуле, сцепив пальцы в замок, а сам оперся руками на спинку стула, глядя сверху вниз.

— Объясняю, какой у тебя выбор: либо ты рассказываешь всё мне, либо я посылаю запрос в службу контроля деятельности управлений смерти на просмотр твоих похождений. Можешь не сомневаться, что мой запрос они отработают.

— Шеф, не надо в службу контроля! — взмолился стажёр. — Я скажу! Я всё скажу!

— Хорошо, — жнец благосклонно кивнул. — Начнём с простого: откуда у тебя эти часы?

— Это подарок...

— Хм, значит подарок. А ты отчитался за него с указанием соответствующих пунктов кодекса об обмене?

Крыть стажёру было нечем, но он очень кстати вспомнил, что лучшая защита — это нападение:

— Вы за то лимитированное издание комиксов, которое вам подарила ваша девушка, тоже не отчитывались!

Его слова стали открытием — и весьма неприятным. Пусть жнец и не делал ничего запрещенного, он считал, что коллегам не стоит знать о его личной жизни. Впрочем, жнец никак не показал, что его как-то задело:

— Хочешь сказать, что часы — это подарок от твоей девушки?

— Да нет же, они от парня! Ой, блин, так ещё хуже прозвучало... в смысле, он мой друг! Лучший друг!

— Действительно, лучший — раз дарит такие дорогие вещи.

— Он сын дипломата, деньги для него не проблема!

— Сын дипломата просто так взял и подружился со смертью? — иронично улыбнулся жнец. Он выдвинул стул и всё-таки сел, даже так оставаясь на фоне съёжившегося стажера прямым и высоким. — Я думаю, ты сам прекрасно понимаешь, что вляпался — и сильно. И теперь только от твоего чистосердечного признания и раскаяния зависит, выйдут ли твои похождения за стены отдела или нет. Радомир, как ты уже мог убедиться, иногда бывает добр. Комиссия службы контроля снисходительной не будет.