Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии

— Как мне кажется, все было исполнено большого вкуса; лорд Муррей — замечательный хозяин, он был чрезвычайно любезен со всеми.

— Да, бесспорно! Но я глубоко удивлен, что столь воспитанный человек позволил себе такое неприличие в отношении нас.

— А в чем дело? — спросила Сара, понявшая, что имеет в виду кузен и устремившая на него взгляд, полный неожиданной для нее самой силы.

— А вот в чем, — ответил Анри, несколько смущенный не только суровостью ее взгляда, но и голосом совести, звучавшим в глубине его души, — ведь он пригласил к одному столу нас и Жоржа Мюнье!

— Меня удивляет другое, Анри; почему именно вы позволили себе сказать об этом, да еще мне?

— Но почему же именно мне нельзя сказать об этом, дорогая кузина?

— Да ведь если бы не господин Жорж Мюнье, чье присутствие вас так оскорбляет, вы и ваш отец были бы сейчас в слезах и в трауре, если предположить, что принято оплакивать кузину и носить траур по племяннице.

— Да, — ответил Анри, покраснев, — конечно, я понимаю, как мы должны быть благодарны господину Жоржу за то, что он спас вашу столь драгоценную жизнь. И вы прекрасно видели, что вчера, когда он решил купить двух негров, которых отец собирался наказать, я поспешил подарить их ему.

— И, подарив ему жизнь этих двух негров, вы считаете, что щедро вознаградили его? Благодарю вас, кузен, за то, что вы цените жизнь Сары де Мальмеди в тысячу пиастров.

— Боже мой! Дорогая Сара, — сказал Анри, — как вы сегодня странно рассуждаете. Разве я хоть на мгновение помыслил назначать цену за жизнь той, ради которой я отдал бы свою? Нет, я только хотел обратить ваше внимание, к примеру, на затруднительное положение, в какое лорд Муррей поставил бы женщину, если бы господин Жорж Мюнье вздумал пригласить ее на танец.

— По-вашему, дорогой Анри, эта женщина должна была бы ему отказать?

— Не сомневаюсь.

— Не подумав о том, что своим отказом она оскорбит человека, не только ни в чем не виноватого перед нею, но даже, может быть, оказавшего ей услугу; а ведь это оскорбление такого рода, что он вправе требовать объяснений ее поступку от ее отца, брата или мужа.

— Полагаю, что, если представится случай, господин Жорж образумится и придет к выводу, что белый никогда не опустится до того, чтобы мериться силами с мулатом.

— Прошу прощения, кузен, за то, что осмеливаюсь высказывать свое мнение на сей счет, — возразила Сара, — но либо я после всего, что видела, ничего не понимаю в характере господина Жоржа, либо следует признать, что если честь подобного человека, носящего два ордена на груди, будет задета, то, боюсь, вряд ли он способен примириться с этим, как вы полагаете, без всяких на то оснований.

— В любом случае, дорогая Сара, — в свою очередь возразил Анри, покраснев от злости, — я надеюсь, что опасение навлечь на нас с отцом гнев господина Жоржа не заставит вас совершить опрометчивый шаг и вы не пойдете танцевать с господином Жоржем, если он возымеет дерзость вас пригласить.

— Я не буду танцевать ни с кем, — холодно проговорила Сара, встала и, подойдя к английской даме, одной из своих подруг, сидевшей за обедом рядом с Жоржем, оперлась об ее руку.

Анри застыл на месте, пораженный неожиданной для него твердостью Сары. Затем он подошел к группе молодых креолов, где его аристократические взгляды встретили не в пример больше сочувствия, чем у кузины.

В это время в центре другого кружка Жорж беседовал с английскими офицерами и коммерсантами, не разделяющими (или разделяющими лишь в малой степени) предубеждения, свойственные его соотечественникам.

Миновал час, в течение которого все приготовления к балу были завершены; распахнулись двери в залы, освобожденные от мебели и сияющие огнями. И заиграл оркестр, подавая знак к началу кадрили.

Ценою величайшего усилия Сара заставила себя спокойно смотреть, как танцуют ее подруги. Как мы уже говорили, балы она любила страстно. Но вся ее досада из-за принесенной жертвы пала на того, кто ее к этой жертве принудил. И, напротив, к тому, ради кого она принесла жертву, в ее душе понемногу зарождалось чувство глубочайшей нежности, еще неведомое ей доныне. Высочайшее достоинство женщины, которую природа и общество создали слабым существом, в том, что она проникается горячим сочувствием к угнетенным, испытывая благородное восхищение перед борцом, восстающим против гнета.

И потому, когда Анри, полагая, что, несмотря на свой ответ, кузина неспособна устоять при звуках первой же ритурнели, подошел пригласить ее как всегда станцевать с ним первую кадриль, Сара на этот раз удовольствовалась ответом:

— Вы же знаете, кузен, что я сегодня не танцую.

Анри до крови прикусил губу и непроизвольно стал искать глазами Жоржа, а тот занял место среди танцующих: его партнершей была англичанка, которую он под руку сопровождал к столу. Движимая чувством, в котором ничего не было от благожелательности, Сара смотрела в ту же сторону. Ее сердце сжалось.