Жук золотой

Вчетвером мы шли по улице от школы. Впереди весело переговаривались Лариска с Хусаинкой, мы с Серегой шагали следом. Я все время подтягивал кровянистую юшку, текущую из разбитого носа, Бурыха размахивал руками, объясняя, как он взял на калгана Котла. Я нес, как победитель, портфель Тепленькой. Изредка она оборачивалась на меня, но явно усики Хусаинки ей нравились больше, чем мой распухший нос. Я же размышлял. Я вообще был пытлив с детства. И работящ. Но я уже, кажется, писал об этом. Я думал так: «Ну, вот я „убил“ на дуэли противного Миху… Несу ее портфель… А она заигрывает с Хусаинкой… С тем самым, который категорически отказался взять Тепленькую на плот в наш будущий сплав по Иске. И где же справедливость?!»

Справедливости не было.

Ее нужно было искать вновь и вновь.

Найти и не сдаваться. За любовь бороться приходится всегда.

Знаменитый сплав еще не состоялся. Пока мы только рубили плот. Мы строили его на задах мангаевского огорода, в непосредственной близости от Амура. Небольшое болотце, пока еще затянутое ледком, соединялось с рекой узкой протокой. Здесь, на специальных бревнах, которые мы назвали стапелями, сбили неуклюжую и тяжелую раму. Сбили, действительно, без единого гвоздя. Только стыки на углах укрепили коваными скобами. Иначе бы рама развалилась. Пришел Лупейкин. Попинал носком сапога неструганую боковину нашей будущей шхуны. Плот мы решили почему-то сразу называть шхуной. Название пока не придумали. Я предлагал плот назвать Санта-Мария. Тайно надеясь впоследствии Марию заменить на Ларию. Сам придумал. А что? Санта-Лария! Совсем не плохо… Не Лариса же?!

Хусаинка был категорически против. В наше будущее путешествие, прознав о корабельной верфи, просились многие из класса. Не только мальчишки, но и девочки. Хусаинка был суров: «Баб на шхуну не берем». Решили посоветоваться с Лупейкиным.

Адольф задумчиво посмотрел на плот, пожевал губами:

– Как вы его с места сдвинете?! Такую гробину сколотили.

Хусаинка на «гробину» обиделся:

– Да очень просто – пóкатом!

Пóкатом (с ударением на первом слоге) – значит, подкладывая бревна под раму плота и толкая, действительно, громоздкое сооружение к воде.

Пришел Женя, знаток ремесел. Учился Жопик на одни пятерки. В каждой школе такой ученик обязательно находится. Ботан. Его отец, Георгий Ефимович Розов, был учителем пения и краснодеревщиком. От отца Женька перенял умение столярничать, вырезать лобзиком и даже делать пистолеты и шпаги, не отличающиеся от настоящих.

Женька был категоричнее Лупейкина:

– Он у вас и метра не проплывет. Потонет!

– Как это?! – почти в один голос заорали мы с Хусаинкой.

– А так это! – язвительно ответил Женька. – Вы на раму выбрали сырой листвяк. Он же, как топор-колун, сразу пойдет ко дну! И, вообще-то, чертеж у вас есть?

Никакого чертежа у нас не было. Рубили на глазок.

– Иди отсюда, Жопик! – разозлился Хусаинка. – Все он знает… Сорок один – ем один! Как-нибудь без тебя справимся.

Женька гордо удалился.

Я спросил Лупейкина: можно ли на корабль брать женщин?

Адольф, нам показалось, даже с лица сбледнул:

– Ни в коем случае!

И рассказал поучительную историю о том, как в старые добрые времена на пиратские шхуны брали самых отъявленных портовских нахалок… Ну, в общем, понятно кого. Разбойничали по морям до тех пор, пока капитан не влюблялся в развратную прелестницу. Что означало: пора кораблю возвращаться на берег! Иначе вся команда перессорится и перестреляет друг друга из-за одной женщины на борту. Как не один раз и случалось.

Я задумался, пораженный глубиной провиденья капитана пиратов.

– Но ведь Лариска не развратная прелестница?! И не портовская нахалка! – обратился я к Хусаинке, чтобы поставить точку в нашем затянувшемся споре. – Она может быть у нас на шхуне медсестрой. Или поварихой. Кто нам будет варить уху?!

Мой друг был неумолим. Потому что он был все-таки мусульманином.

У чеченцев и у татар другое отношение к женщинам.

– Потом она все равно станет прелестницей и нахалкой. Они все такими становятся. А баба на корабле к несчастью! Сказал же тебе Лупейкин. Если мне не веришь!

Не верить Лупейкину было нельзя. Сколько раз уже мы убеждались в глубоком знании Адольфом Лупейкиным законов жизни. Завоевание справедливости в мире напрямую связано с соблюдением всяких законов. Иногда не очень удобных, а порою вообще жестоких.

Сплав решено было проводить без поварих и медсестер. К дискуссии больше не возвращаться. «Иначе вызывать на дуэль мне придется тебя!» – сказал Хусаинка. Кровавая разборка пиратов из-за коварной портовской лахудры, живо нарисованная Лупейкиным, стояла перед моими глазами.

Но сначала плот надо было достроить и спустить на воду. Лед на Амуре к тому времени набух, покрылся полыньями. И вовсю пошла серебристая рыбка, корюшка-сахалинка. Первый признак того, что ледоход уже не за горами.