Жулье. Золото красных. Выездной

Допрос в кабинете подполковника Грубинского шел своим чередом. Охранник ввел Реброва, подследственный сел. Подполковник привычно предложил чаю, Ребров привычно отказался, и все же… Грубинский заварил в двух стаканах с подстаканниками, разложил сахар ложкой, несколько раз роняя белые кубики в сахарницу, отрезал по ломтику лимона, пустив желтые кругляки в плавание по чайному морю и… придвинул напиток Реброву:

— Отведайте!

Ребров в нерешительности смотрел на чай.

Подполковник рассмеялся:

— Может боитесь?.. думаете, еще подсыпят чего, чтоб развязать язык… не опасайтесь!.. зря… — и пояснил вполне дружелюбно, — если нам надо развязать язык, знаете сколько способов? — и смеясь, стал загибать пальцы.

Ребров для порядка и успокоения пересчитал квадраты решетки на окне по вертикали, по горизонтали и… перемножил: сошлось со вчерашним результатом. Сделал глоток, отталкивая языком ломтик лимона. Подполковник заметил, посоветовал:

— Съешьте его! — Подцепил свой ломтик и сжевал, — и все проблемы…

Пили чай минуту-другую, капель выбивала дробь по ту сторону окна, в водосточной трубе загрохотало — сорвался с самого верху подтаявший лед.

— Так вот, — начал Грубинский, — значит, узнать, кто отец в обмен на документы не хотите? — Ребров промолчал, даже порадовался спасительной возможности предаться чаепитию. — Нет… так нет. — Грубинский подошел к окну, вытянул шею, будто высматривал кого снаружи, обернулся, прижался задом к подоконнику над источающей жар батареей, скрестил руки на груди. Погрею поясницу… вчера неловко повернулся, и как скрутило! Едва разогнулся утром. У вас прострелы случались?

— Нет. — Ребров гонял ложкой чаинки по акватории стакана.

— С вами беседовать одно удовольствие, — рассмеялся подполковник, ничего лишнего… только да, нет… будто всю жизнь под следствием… сейчас думаете… неплохо сказано… а что? каждый из нас всю жизнь под мелкоскопом у государства… скажете, нет?

— Странно… как вы, с вашими взглядами сюда попали?

— Сам часто недоумеваю — как? — Грубинский оторвался от окна, взгромоздился на стул, вздохнул. — Милый вы мой… это ж упряжь… и скачут одновременно тысячи… попробуй, вырвись из постромок, попытайся уйти в сторону… затопчут… даже не по злобе…

Снова заварил чай, снова принялся размешивать сахар, неожиданно, будто вспомнил что важное:

— Плохо дело… — Вынул из стопки несколько листков. — Вскрылись новые обстоятельства… — Сунул листки под нос Реброву. — Ваша подпись?

— Моя… — Ребров увидел свой росчерк на бумагах, которые никогда не подписывал.

— Плохо дело… — Грубинский воевал с горячим чаем; дул на воду, выуживал чаинки, целое действо разворачивалось на глазах Реброва. Главное, что плохо… вроде вы борец… человек с репутацией… незапятнанной… а вот из бумажек этих следует, что вы как все, хуже всех, даже каяться не желаете… Смотрели «Покаяние»? Класс! — Подполковник цокнул языком. — Но искусство искусством, а жизнь берет свое. Бумажки против вас… что делать будем?

— Это подделка. — Спокойствие с трудом давалось Реброву.

Подполковник улыбнулся:

— Это милый вы мой, даже не смешно… органы подделали?.. мы не ангелы… люди везде люди, но… подделки? — И неожиданно изгнав благодушие, отрывисто резанул, — подпись ваша?

— Моя, — подтвердил Ребров.

— А вы — трус! — Неожиданно зло заключил Грубинский. — Подпись — это серьезно. Это даже ваш адвокат признает. Кстати об адвокате… не слишком надейтесь… они хороши в борьбе с наговорами… при явном, так сказать, обвинительном уклоне… у нас с вами дело другое… я едва было не отпустил вас, и вдруг… эти бумаги…

— Фальшивые, — не утерпел Ребров.

— Вот и нет! — Подполковник повеселел, потряс бланком, отпечатанным типографски. — Заключение экспертов… не подкопаешься… ваша подпись…

— Разрешите взглянуть? — Ребров отодвинул подстаканник.

— Извольте! — С готовностью разложил подписанные Ребровым документы Грубинский.

Ребров внимательно перечитал отпечатанные на банковских бланках письма с его подписью:

— Впервые вижу!

— Естественно, — со смешком поддержал дознаватель, — и не ожидал другого, кто ж на себя покажет?..

Помолчали. Подполковник вновь предался чайной церемонии, подобрев на глазах:

— Вот что я вам скажу. Ребров… милый вы мой человек. Откуда эти бумаги? Начали копать… а почему? Вы дали повод — не отдаете важные документы, где-то припрятали, как ребенок, в самом деле… и мы вроде школяров, играем с вами в кошки-мышки… Верните документы, и дело с концом. Не отдадите… дальше копать станем — это ж машина! — и накопаем, не сомневайтесь. — Вздохнул и совсем по-родственному, по-отечески заключил. — Вам это нужно? Мне — нет!

Нажал кнопку. Вошел охранник. Ребров встал, готовясь покинуть кабинет. Следователь посмотрел на охранника, вдруг припомнил важное:

— Свободен… — и Реброву, — еще поговорим, садитесь.

Грубинский полистал толстый журнал, пересыпал чай из двух пачек в коробочку «Липтона», пояснил:

— Подмешиваю, чтоб продлить удовольствие…

— Разрешите… — начал Ребров, подполковник кивнул. — Скажите, у вас, наверное, целый отдел есть… печатает поддельные письма, фальшивые заключения, ставит любые подписи?