Журавлиная ночь

«Да уж «покаялись» вдрызг, с размахом… И как лезут во власть, «наводить порядок», — согласился Мерционов. — И эта их внешняя обстоятельность: армейский камуфляж, бороды, митры, лампасы… А их малейший перепад свернёт с рельсов — и так же будут отстаивать противоположное, вопя, что вот только «прозрели»! А как же добро, милосердие, благородство? Столько судеб переколошматили — и у самих ничего не дрогнуло! Эффектно явятся, нагадят в истории, а потом за ними убирать… Да, есть в нашей работе что-то от мусорщика…»

«Не вовремя даём волю эмоциям, — напомнил Вин Барг. — Вдруг срочно идти за ним…»)

…«Стоп-кадр» закончился.

…Кременецкий сидел уже слева сторону в самом конце (вернее, начале) того вагона — и ждал, когда войдёт кто-то ещё. Но вошли двое, а он не двинулся с места: не вызвали доверия… Того же, с кем говорил раньше — он вдруг увидел за окном на перроне. Наверно, это и была станция Броды…

(«Да, вдруг идти выручать его, — согласился Мерционов. — А у нас ничего не готово!»

«Вагон не чувствует, — ответил Вин Барг. — Пока просто наблюдаем…»)

…Поезд вновь тронулся — и Кременецкий не решался перейти в следующий вагон, помня о грохоте сцепки…

Впрочем, ждать пришлось недолго: спустя несколько минут поезд вновь стал тормозить. В окне сквозь отражение вагонного интерьера уже можно было различить светлеющее небо. Кременецкий встал — и успел перейти в третий вагон раньше, чем поезд остановился, и поток пассажиров хлынул в оба вагона через одновременно открывшиеся двери…

(«Червоноармейск! — понял Кламонтов. — Это если раньше были Броды…»)

…В третьем вагоне людей оказалось уже много, но Кременецкий не знал, к кому подойти — никто и тут не вызывал доверия. И он стоял в проходе — пока кто-то сам не спросил, кого он ищет…

— Никого не ищу, — Кременецкий обернулся. Человек, заговоривший с ним, всё-таки внушал больше доверия, чем другие. — Просто… Понимаете, я еду в Ровно, и не могу вспомнить, как там доехать от вокзала до нужного места. Вернее, это даже не само Ровно, а пригород…

— И где это? — попытался уточнить собеседник. — Может быть, Квасилов? Или Колоденка?

— Нет, Старогерцог… Не подскажете, как доехать?

— Что-то не припомню рядом с Ровно такого места… И какие там улицы? Что там вообще есть?

— Кладбище, железная дорога, а между ними Клюв-болото. Знаете?

— Нет, не знаю… Товарищи, кто знает такой район на окраине Ровно?

Этого Кременецкий не ожидал… Правда, никто раньше не прислушивался к разговору — но теперь все наперебой стали спрашивать, о каком месте идёт речь. А он из-за грохота сердца даже с трудом разбирал слова, ожидая, чем это кончится… Но похоже — все отвечали, что такого места не знают…

…— Нет там нигде такого названия, — наконец уверенно заявил кто-то. — И что он всё выспрашивает?

— А ещё одет не по-нашему, — прошептал другой. — И в кармане, видите, нож… Может, шпион?

«Какой нож?»— Кременецкий едва не схватился за нагрудный карман, где лежал кошелёк.

— Ты что там бормочешь, гнида? — пассажир, заговоривший с Кременецким раньше, принял оскорбление на себя. — Какой нож? — он указал на шариковую ручку, торчавшую из кармана. — Вот это, что ли, нож?..

…Про самого Кременецкого все забыли — и, пока шло разбирательство, ему удалось незаметно пройти в следующий, четвёртый от хвоста вагон. Он даже не заметил, как преодолел сцепку — грохот сердца заглушал все звуки… В его положении — и привычка взрослых беспричинно цепляться к чему попало могла привести к трагедии! А он — не мог бы и ответить по достоинству! (Хотя возможно, неуверенность и спасала его в подобных ситуациях…)

Нет, похоже — его никто не думал преследовать… И он, едва сев на первое попавшееся место, отогнал эти мысли — и вновь стал думать, как узнать дорогу до Старогерцога. Пока — никто из людей, знающих город Ровно, такого места не знал… Или… не хотели говорить? Неужели эти события нагнали на всех такого страху?..

(«Подождите! — сообразил Кламонтов. — Если это здесь, как я ничего не слышал?»

«Да! — понял и Мерционов. — Я вспомнил: ты бывал в Ровно у прабабушки!..»)

…Как же, под каким предлогом спросить? Допустим… у него там на кладбище похоронен кто-то из родственников! И он специально сделал крюк в сторону от своего маршрута, чтобы побывать на могиле — но хочет удостовериться, правду ли говорят об этих случаях? Да, вот хороший предлог!..

(«И если даже ты не знаешь… — продолжал Мерционов. — Нет, вовсе странно! Или… что за версия реальности? Неужели — не наша?»

«А вагон не даёт знать ни о чём особенном, — ответил Вин Бapг. — Да, странно…»

«…Непросто всегда быть изящной и милой,—

начал Тубанов,—

Как будто на свете нет твёрдой земли…»)

…— Ты один едешь? — отвлёк Кременецкого ещё один пассажир. На этот раз — сравнительно молодой, и с заметно асимметричным лицом, в выражении которого было что-то подозрительное…

— А… в чём дело? — вздрогнув (в который раз) переспросил Кременецкий.

— Да, понимаешь, вдвоём в карты играть неинтересно…

— Так я же не умею, — ответил Кременецкий. (На самом деле знал несколько карточных игр — но связываться, да ещё сейчас…)