Журавлиная ночь

— Я и говорю: кого хотят облагодетельствовать за чей счёт? И чем те — важнее всего остального мира? Откуда, почему — такой выбор? А тайная традиция с опорой на миф и тайное руководство — само по себе большой риск! Вдруг только миф и есть — а они решат, что час настал, наломают дров, а реально никто не придёт? Или придёт — такой, что представить страшно? И — кого поддержит, кому поверит? Но пока, видите ли, очень «высоконравственно» верить, что ктo-то лично — есть воплощение высшей правды! И трудно даётся вопрос: а что, если — не с вашей, не с человеческой правдой — некто, назвавшись этим именем, придёт разбирать ваши дела? Хотя… Думаешь, этим закодированным что-то можно доказать? Мы тут уже насмотрелись: и снисходительных ухмылок — со словами, что скоро погибнет всё человечество; и истерик со слюнными брызгами — что скоро не станет питьевой воды, нефти, поваренной соли, железа, лука, чеснока, ещё чего-то; да с такой ненавистью к слушателю, который переспросит — будто тот лично виноват! И так же — вокруг фактов недавнего прошлого, о которых будто только вчера узнали, и сами ни при чём! А — эти новые элиты, «высшие расы», замена «изжившего себя» славянства?.. А если и по охране природы — что предлагают конкретно? Закрыть фармацевтические предприятия, взорвать плотины гидроэлектростанций — не думая даже, какая масса воды куда при этом хлынет? Всё — без знания дела, на одних эмоциях! И только перепадами реальности, без прямого внушения — не объяснить! Очень уж алогично — но есть и чёткая направленность…

— А цель… — продолжил Тубанов. — Субъективно… не знаю, может быть, им и кажется, что исповедуют чрезвычайно «правильную» мораль, блюдут «высшие интересы»; но объективно — разрушают страны и народы под видом радения об их благе! Не видя ничего хорошего, и ничего на предлагая — истерично тычут в недостатки, предвещают катастрофы, которые не просматриваются ни на одной ветви, если только не устроить их искусственно — крича, что надо спасать то, чему ничто не угрожает! И так — пока вправду не дойдёт до крайности, и уже другая страна и народ не придут на освободившиеся территории и ресурсы! Кому-то кажется проще, чем обуздать у себя рождаемость и развивать высокие технологии… Или просто хотят избавить планету от стран «не той веры» — вот и разрушают изнутри, подрывая через плакальщиков, которые что-то пережили, не осмыслив, или вовсе знают с чужих слов… А что ресурсы планеты ограничены вообще — думаешь, в этих «центрах» способны понять? И — что мир, собственно, держится равновесием сил? А на одной опоре он — как конус, едва воткнутый в грунт вершиной? Это для них, похоже, истины запредельные!

— Но и «центры» состоят из одних закодированных, — добавил Ареев. — Из тех, кого что-то начинает неосознанно тревожить, он мучается, ищет, ждёт какой-то встречи, бросает работу, учёбу, обретает репутацию сумасшедшего — и наконец за ним являются и забирают «туда», свалив всё на НЛО! Во всяком случае, нам те звездолётчики подтвердили: они ничем подобным не занимаются!

— А я не помню, — удивился Мерционов. (И Кламонтов слышал впервые!)

— Я успел спросить, — подтвердил Ареев. — И услышал ответ: против воли жителей других планет — их никуда не забираем! Хотя, как я понял — где-то есть и колонии переселенцев откуда-то, и без взятия биоматериалов не обходится. Но это особые темы… А тут — суть что земное человечество держится равновесием регионов, основных типов цивилизации! 12 углов мира — под одной крышей! Пока она слишком не поехала в сторону какого-то угла — при нынешнем уровне вооружений… Но в том и опасность: тайные традиции, как правило, не доходят до элементарного! Основаны-то исходно — на воззрениях и чаяниях одной узкой группы в прошлом, для решения её проблем! Что и становится миссией и целью жизни избранных! И тоже самооправдание: их, мол, так учили…

— Но и то не всё, — продолжал Мерционов. — Могут и заранее нейтрализовать потенциальных врагов. Присматриваются, наверно, ещё к школьникам, студентам: у кого какие способности, кто для чего подходит — или наоборот…

— И как это… «наоборот»? — встревожился Кременецкий.

— Способности есть, но «неподходящие» убеждения слишком тверды, — объяснил Мерционов. — В идейном смысле «не их» человек…

— И… что тогда?