Журнал `Юность`, 1973-1

Умер дед без болезней и муки.
Помню, тёплые лили дожди.
В первый раз успокоились руки
И легли тяжёло на груди.
Умер так незаметно и просто,
Что бывало порой невдомек —
Словно выправил новую косу
Или поле вспахал и прилёг.
Постояв на кладбищенской сыри,
Вытер слёзы, опомнился дом.
Ничего не нарушилось в мире,
Все проходит своим чередом.
В окна смотрит такое же лето
И ромашек веселый разбег —
Незаметно прошел для планеты
Небольшой человеческий век.
Просто липа в саду б не шумела,
В ней не слышались птиц голоса,
Да без деда война бы гремела,
Может, лишних каких полчаса.
Не стояли б хорошие внуки
На пороге большого пути…
Умер дед без болезней и мухи.
Словно что-то узрев впереди.

Коротко об авторах этих стихов.

М. КЕРЕСЕЛИДЗЕ — журналистка. Училась на филфаке Тбилисского госуниверситета.

Г. ЛЫСЕНКО, 29 лет. обрубщик в литейном цехе Дальзавода. Работал в геофизической экспедиции, был библиотекарем, грузчиком, столяром, кочегаром, клепальщиком.

Э. ПУЗЫРЕВ, 1937 г. р., инженер, работает в подмосковном городе Фрязине.

Н. САБОСТИН вырос в Забайкалье. Работал наборщиком, служил в армии, сотрудничал в газете «Забайкальский рабочий». Сейчас живёт в Молдавии.

Н. ДМИТРИЕВУ 19 лет. Родился в селе Архангельском Московской области, сейчас учится на литфаке Орехово-Зуевского пединститута.

НИНА ИВАНОВА ЖИВАЯ ВОДА

В ноябре миллионы телезрителей познакомились с людьми украинского села Тимановка — в интересной передаче молодежной редакции Центрального телевидения «От всей души».

Но сколько ещё осталось за кадром!

Идём по следам наших коллег из молодежной редакции телевидения, печатая очерк Н. Ивановой о Тимаковке и ее людях.

Что там случилось с небом? По какой такой причине оно поизносилось? Трудно сказать. Только пробуравило его именно над Тимановкой. И в ту брешь хлынул дождь. Захлебнулась земля, вспухли, почернели пруды, через край ринулась вода из криниц.

Сеяли в дождь… И убрали в мокрищу…

Хлеб взяли неплохой — по 40 центнеров на круг… А ждали большего… Но что поделаешь — взбесилась погода!

Поделиться бы тем дождём с Поволжьем… Но дождь не сложить, не раздать всем поровну…

К октябрю силы у ливня поубавилось… Так нет, чтоб совсем перестать, занудел он мелкой изморосью, повис над Винничиной холодной завесой и распустил поля в жидкое месиво, в которое вклеились накрепко свеклоуборочные комбайны…

И вот тогда по-настоящему вспыхнула в большом грузном теле Филиппа Желюка боль. Всю пору летних дождей она жила в нем затаившись. Утром он почувствовал, что самому в город ехать рискованно — в дороге может растрясти, — и тогда уж наверняка сляжешь. И, не зайдя в свой председательский кабинет, а примостившись в бухгалтерии за пустым столом у окна, стал ждать сводок, которые нужно было передать в район, и своего зама — секретаря парторганизации Александра Климентьевича Вовка. Или Сашка, как звал он его.

Дружба их сложилась в ту пору, когда Сашко ещё верховодил колхозным комсомолом. А с теми временами не воспоминания, а дела связаны. И только настроился Филипп Алексеевич на раздумья, благо вдруг выпало несколько вольных минут, как появился зам. И ещё в прихожей, стряхивая с себя дождинки, стал ругать проклятую осень, когда все будто белены объелись — играют свадьбу за свадьбой, и во всем районе не сыщешь десяти пар часов — все на подарки разобрали.

— А часы-то зачем? — полюбопытствовал председатель.