Журналы «Работница» и «Крестьянка» в решении «женского вопроса» в СССР в 1920–1930-е гг.

• «У нас ребят здоровых без работы много шляется, а тут еще бабы мужицкую работу хотят выполнять…». Это реакция рабочих на гендерную конкуренцию на рынке труда.

• «Для государства дело убыточное». Зафиксировано мнение, что женщина не будет работать всю жизнь или продолжительное время, учить девушек бесполезно, выйдут замуж и будут сидеть с детьми. Представление о том, что женщина должна работать всю жизнь наравне с мужчиной, еще не сформировано в обществе, рабочие не рассматривают такой вариант жизненного сценария.

• «Мальчишку научишь за 2-3 года, а с ней надо возиться 5-6 лет, при условии того, чтобы был толковый инструктор», «наша слесарная работа требует большой точности, сообразительности, смекалки, да еще в чертежах надо уметь разбираться». Высказано традиционное представление, что женщины менее сообразительны и не способны к «умственной» работе.

• «Уж какой из них будет слесарь!.. их сама природа сделала так, что им невозможно на сильной физической и в то же время умственной работе работать». Довод о необходимости физической силы на производстве – серьезный.

• «У них каждый месяц менструация, – это обессиливает, выйдет замуж – дети, это отнимает время. Голова у ней не тем забита…». Вопросы различной физиологии мужчин и женщин всегда вспоминаются при обсуждении гендерных проблем. Представление о том, что «голова у женщин не тем забита», очень живучее.

• «Само женское платье на некоторых работах неподходяще»[253]. Рабочему не приходит в голову, что женщину можно переодеть в спецодежду, которой и у мужчин тогда не было. Мужская одежда больше приспособлена для различных видов труда, не удивительно, что сейчас женщины так единодушно носят брюки.

Доводы рабочих, приведенные за то, чтобы женщины работали:

• «Ты говоришь, что у них сообразительности нет. Чепуха, братец мой! У нас есть женщины-врачи, женщины-учителя».

• «Я вполне согласен, что на ремонт станков и вообще на тяжелую работу их допускать нельзя», «слесаря из баб будут, но только на легкой работе, которая не требует большой физической силы. На шаблонах, на мелком инструменте»[254]. Это здравое мнение о естественных ограничениях применения женского труда было опровергнуто в 1930-х гг. многочисленными примерами работы женщин на самых вредных и физически тяжелых производствах.

Заметка построена так, чтобы вызвать отклик у читательниц – мнения высказаны спорные, максимально откровенные. И заключающий дискуссию вопрос «Согласны ли с мнением слесарей-мужчин работницы?» должен скорей мобилизовать работниц на борьбу, чем на раздумья.

В «Работнице» № 11 за 1926 г. были опубликованы два письма в защиту женщины на производстве[255]. В них повторялись те же доводы, что и в первой публикации. В 1932 г. в рубрике «Ответы врача» вопрос ставится иначе: «Вреднее ли слесарное дело для женщины, чем для мужчины?». Приводится такое мнение врача: «Вред данной работы как для мужчины, так и для женщины будет зависеть исключительно от санитарного состояния места работы: недостаточного освещения, вентиляции и пр… Противники проникновения женщин в эти искони «мужские» специальности напоют вам о вреде слесарного дела для женщины сорок коробов. Все это пустое. Предложите этим противникам хоть разок постирать штук сто белья да подсуньте им побольше простыней, пододеяльников… что они тогда запоют?»[256].

Этот цикл материалов интересен тем, что демонстрирует нам существовавшие тогда гендерные стереотипы и методы борьбы с ними, предлагаемые женскими журналами. Однако надо заметить, что подобные дискуссии были очень редки, они не вписывались в задачи производственной пропаганды, которая должна была подтолкнуть женщин к труду на производстве, а не напугать.

В журнале «Работница» особое внимание уделялось формированию общих представлений о важности для государства женского труда, об особой сознательности и высоком социальном статусе пролетариата (и женщины – пролетарки), о том, что труд дает женщине возможность навсегда уйти от зависимости и униженности. Какими способами внедрялись такие представления?

Индустриальный труд противопоставляется домашнему женскому труду, который рисовался на страницах журнала «Работница» как «кабала»[257], «ярмо»[258] и т. д. Не удивительно, что в результате таких целенаправленных усилий журналистов читательница, выбирая между семьей и заводом, заявляет, что бросит «примус, кастрюли и корыто»:

Раньше бабы только знали
Варку щей да каши
А теперь идут в заводы, –
На заводе краше[259].