Жуткий Новый год. Крампус, йольский кот и другая зимняя нечисть со всего мира

Можно также отметить День свиньи (Sow Day). В этот день приносили в жертву свинью (скорее всего, по традиции, перенятой у скандинавов: там кабан был посвящен одному из богов, лучшего кабана приводили в зал, все присутствующие возлагали на него руки и приносили клятвы, после чего кабана закалывали и съедали, а клятвы считались доставленными кабаном в чертоги бога).

Выделялся и Таммасмас (Tammasmas E’en) – День святого Томаса. С этого дня запрещалось выполнение любой домашней работы, кроме вязания и шитья, а нарушение этого правила сулило грядущие неудачи. Таким образом, ко Дню святого Томаса должно было быть закончено чесание шерсти и прядение, а выпечка и напитки должны были быть готовы к употреблению.

Ночь Хейлы, или Ночь богини-матери, Ночь Марии (Helya’s Night, Midder Mary, староангл. Mōdraniht), восходит к традиции почитания богини-матери, свойственной всем европейским дохристианским культурам (воплотившейся, например, в Германии в образе Хольды). С приходом христианства эту роль приняла на себя Богородица, Дева Мария. Этой ночью люди призывали благословение богини на всех детей. Над спящими детьми произносился специальный заговор (читала его старшая женщина в роду, обходя по очереди всех детей, начиная с самого младшего), а перед сном пили горячее молоко. Можно добавить, что Ночь матерей отмечается и сейчас, но суть и форма претерпели ряд изменений: теперь в этот день принято поминать всех матерей, живших прежде нас, – мам, бабушек, прабабушек и других родственниц-женщин – и зажигать свечи, чтобы почтить их память.

Воскресенье накануне Йоля именовалось Днем Бианны (Byanna’s Sunday). В этот день пекли лепешки из овсяной муки (круглые с дыркой в центре, возможно, они символизировали солнце). На ужин подавали коровью голову. После трапезы череп очищали, а в глазницу вставляли свечу – готовились к святочному утру. В это время дом могли навестить духи почивших предков и соскучившиеся по забавам троу, так что нужно было как следует подготовиться. В доме тщательно наводили порядок (троу порядка не любят и в дома, где все лежит на своих местах, не заглядывают). Все домочадцы должны были вымыться с головы до ног, после чего облачиться в новые (или как минимум чистые) одежды. В воду бросали три куска горящего торфа, приговаривая: «Не подчинятся троу ни руки, ни ноги». Грязную воду выплескивали, замки отпирали (таким образом в дом приглашались духи предков), а на пороге клали железный нож – оберег от троу. После этого на окно ставили свечу или лампаду – она должна была светить до утра.

И наступал собственно Йоль. Поднимались до рассвета (это было несложно, с учетом того, что зимние ночи длинные и солнце вставать не спешит). Появлялись бродячие скрипачи, и в их сопровождении коровий череп с горящей в глазнице свечой несли в хлев, где этой свечой опаляли шерсть скоту (считалось, что это принесет животным здоровье и тучность). Чтобы отогнать зло, на холмах повыше зажигали костры, в домах – свечи. Начиналось веселье с песнями, плясками и непременными возлияниями. Наливали даже детям, отказов не признавали, а за столом оставляли свободное место, которое предназначалось духам предков, – обычай, сохраненный теми, кто помнил Йоль как праздник мертвых. Помимо их появления и актов вандализма со стороны троу, в Йоль случались и другие чудные вещи. Например, в эту ночь некоторые камни покидали свои места и пускались в путь. По некоторым легендам, эти камни – застывшие великаны, которым в Йоль дозволено добраться до водоема и напиться.

Последний день Йоля считался одним из самых опасных, ведь троу под конец стараются напроказничать посильнее, а люди уже успевают расслабиться. Чтобы троу не нанесли особенно сильный ущерб хозяйству и здоровью, соблюдались меры безопасности. Под вечер читали молитвы или Библию, но и более древние и проверенные методы шли в ход. Снова вспоминали о железе: обходили все помещения и все дворы, потрясая железными предметами (например, годилась связка ключей).

На следующий день все ограничения снимались. И первым делом это касалось запрета на работу. Помимо бытовых хлопот, которых всегда достаточно, женщины брались за шитье и прялки. У мужчин зимой занятий не так много, но ничего не делать – значит нарушить традицию. Поэтому мужчины отправлялись на рыбалку, охоту или за дровами хотя бы на полчаса. Действие засчитывалось, даже если они возвращались без добычи. Что касается троу, те уходили в свои подземные обители дожидаться следующей зимы. И если люди были нерадивы в исполнении защитных обрядов, то троу могли утащить с собой оставшихся без присмотра животных, детей, а порой и взрослых. Внезапно умершие во время Йоля люди считались жертвами троу. В целом же проказы троу в незащищенных домах не знали никаких границ. Можно вообразить любую проблему, любую беду – каждая из них в рождественские дни могла быть связана с троу.