Жуткий Новый год. Крампус, йольский кот и другая зимняя нечисть со всего мира

Жила в одной деревне девушка по имени Грейс. Была она красавица – загляденье, и жених ей сыскался по имени Том, первый на деревне танцор, музыкант да весельчак. Ух и гуляла на их свадьбе вся деревня! Говорят, в те дни опрокинули не одну бочку эля, на танцах стоптали не одну пару башмаков, а сам Том менял струны на своей скрипке не менее трех раз. Поселились они на краю деревни, стали жить-поживать. Грейс была доброй женой: весь день хозяйничала и все-то у нее ладилось. Вставала она до солнца. И хлев прибрать успевала, и скот на пастбище отправить да после встретить, да шить, да прясть, а уж какой эль был в ее доме! Славный был эль. Мало кто в деревне не хвалил его, да что сказать, не было таких вовсе! И муженек ее был под стать. В его руках спорилась любая работа, но более всего удавалась ему игра на скрипке. Потому был он желанным гостем на всех праздниках в округе. Звали его и на свадьбы, и на прочие пирушки, да в долгу не оставались. Так они и жили, в трудах и заботах, и друг о друге не забывали. В положенный срок затяжелела Грейс.

А в хозяйстве непорядок. То эль прокиснет, то нити в пряже узлами завяжутся, то чан прогорит, то скот захромает, то крыша протечет. Том ее верный помогал как мог, за любую работу брался, а все не то, словно кто порчу навел, словно троу на них осерчали. Слышали, жил в окрестных пустошах темный этот народец, пошаливал, да давно не показывался. Стоит ли верить старым сказкам?

Раз зимним темным вечером, в самый канун Йоля, постучали им в дверь. Открывают они – дети на пороге! Двое, ростом невелики, оборваны, лохматы. И вроде как незнакомые, своих-то, деревенских, всяк в лицо знает. А у гостей и лиц не разобрать. В пол смотрят, да и на улице темно.

– Негоже детям по ночам одним ходить! Чего вам надо?

– Послали нас, Том, к тебе. Завтра отец наш гостей встречает, брат к нему приехал. Просит тебя прийти, на скрипке сыграть, какой праздник без скрипки? Только собирайся нынче же в путь, дорога до нас не близка.

– Полноте, дети, кто ж в этакую пору из дому выходит?

– Очень просил отец, велел в ноги кланяться. И награду обещал добрую. Не беден отец наш: и овцы у него, и быки, мед есть, пряжа, сукно. Что угодно сулит, не обманет.

Задумались Том и Грейс. Неладное это дело – мужу в ночь уходить, жену на сносях одну оставлять. Да будет ли лишней награда, когда надобно хозяйство поправлять и пополнение ожидается? Согласился Том, взял скрипку верную; собрала ему Грейс котомку плотную да для деток тех снеди доложила, не пожадничала. Поцеловал он жену на прощание и ушел.

И не видела она его с тех пор. На следующий вечер не вернулся Том. И в другой день не вернулся, и в третий. Грейс сама не своя, слезы льет, из рук все валится. Жалеют ее соседи, спрашивают:

– В какую деревню Тома звали? Знаем мы округу, где люди селятся, никто гостей не звал, родню не встречал.

Отвечает Грейс:

– Как во сне все было, голоса помню, слов не помню.

Спрашивают тогда:

– А что за дети были, не знакомы ли, не встречались ли?

Отвечает:

– Как во сне все было, детей помню, лиц не помню. Уж и не скажу, мальчики ли то были, девочки ли. Помню, что невысоки да темноволосы.

Говорят соседи:

– Не в добрый час они приходили! Невысоки да темноволосы – уж не троу ли?

Испугалась Грейс: «Неужто правда троу?» Качают головой соседи:

– А не бывало ли в последнее время, чтобы портилось все да ломалось?

– Бывало, соседушки, бывало! Третьего дня эль прокис, вся обувь прохудилась, а целая была. Корова захромала, крыша протекла.

– Эх, молодые! – сетуют соседи. – Сразу ясно, то троу рук дело. Положили они глаз на Тома твоего, знать, понадобился им скрипач. Голову ему окрутят, в чертогах своих поселят. А все почему – не слушали людей старых, ведающих, что надобно железо держать на пороге, крестом охраняться да словом Божьим, не пройдет тогда нечисть, не посмеет.

Не верила им Грейс. Поклялась дождаться мужа своего, Тома. Да так и не дождалась. Но с того дня, как он пропал, хозяйство снова на лад пошло, словно кто ей помогал. А в положенный срок родилась дочь, на мать свою похожая один в один, да и в тот же день, что мать ее родилась. Дала ей Грейс имя, как себе: пусть то счастье, что ее обошло, дочери достанется. Одна растила ее, все показывала: как за скотиной ходить, как кудель прясть, но пуще всего – чем от малого народца уберечься. А как выросла дочка да всему обучилась, так Грейс и дух испустила, нечего ей было больше на земле делать.

Дочь же ее, сирота, росла и хорошела. Была она добра, работяща, со всеми любезна. Дело ли, пригожей да умелой в девках ходить, только кто возьмет за себя сироту? Пособили соседи: нашли жениха, сладилось дело. И свадьбу бы сыграть, но зима на дворе, холодно, темно. Подождет до весны. Но не судьба была сироте нашей стать мужней женой, не судьба и соседям на свадьбе погулять.